Первым делом Непобедимое Солнце прогнало Азаила:
– Так, животным тут не место – ты уж извини, Азаил. К тому же у тебя лучше получиться караулить – с твоим-то первоклассным чутьем!
Азаил недовольно рыкнул, но спорить не стал и улетел на самую вершину правого «зуба» – караулить. Там он по–кошачьи свернулся клубком, сложил крылья как невинный голубок и задремал, как кошка – с полузакрытыми глазами и поднятыми «ушки–на–макушке» ушами, готовый в любой момент проснуться от самого незначительного шума.
А Принц с Непобедимым Солнцем, приняв по очереди ванную, развалились на мягких шелковых матрасах у наколдованного очага, попивая разогретое вино.
Полная луна уже была почти в зените, освещая море своим таким призрачным и романтическим светом. Ждать времени прорыва осталось всего пять–шесть часов, и Непобедимое Солнце стало немного нервничать.
А Принц, наоборот, от теплого соленого морского воздуха, загадочного серебристо– олубого света луны, легкого успокаивающего шума волн и теплого вина впал в какое–то блаженное, отрешенное состояние. На него нахлынули воспоминания…
Он вспомнил, как в такие же ночи они с Феей гуляли по берегу лесной речки, смотрели на луну, обнявшись за руки, и слушали легкий шелест камыша и журчание воды. Как тогда было хорошо! Наверное, это самое счастливое время в его жизни, которое, увы, теперь так далеко, так далеко…
– О чем ты так задумался, дорогой мой Принц? – нетерпеливо спросило его Непобедимое Солнце, досадуя на то, что он совершенно не уделяет ей внимания, с самого приключения на облаке. – У тебя такое удивительное лицо, которое я не видела у других мужчин, с которыми имела дело…
Принц вопросительно взглянул на Лили.
– Просто когда ты смотрел на лунную дорожку на море, у тебя было такое мечтательное, отрешенное выражение лица, которое мне трудно передать. Ты как будто не от мира сего… Как будто ты вообще не из нашего мира… Не из Целестии, понимаешь?
– Мне и Фея говорила то же самое, что и ты, Лили…
Непобедимое Солнце чуть не провалилось под землю с досады! Морской змей подери эту Фею! Она вонзила свои длинные тонкие пальцы в песок и крепко сжала их, чтобы ненароком не проявить свой гнев.
А Принц, не замечая этого, продолжал:
– …И это правда, я ведь не знаю, откуда я. Знаю, что я – принц, а откуда – не знаю, даже имени своего не знаю… Так меня Фея и прозвала – «Добрый Принц», а я себя – Безымянный Принц–без–Королевства, а точнее – без отца и без матери, без прошлого…
– Ну–у–у–у–у, это как раз поправимо, – охотно меняя тему разговора, промурлыкала Лили. – Я легко могу это уладить!
– Правда?! – загорелся Принц и восхищенно, как ребенок, которому обещали показать новую, невиданную им ранее игрушку, посмотрел на Лили. – А моя Фея не смогла…
– Ну и не мудрено, – снисходительно улыбнулась Лили. – Она ведь девчонка совсем, а я многими тысячелетиями училась самой высшей магии и от первоклассных учителей, – она показала глазами вверх, туда, где свившись клубочком, дремала псевдо–мантикора – Азаил.
– Ты правда сможешь мне вернуть мое прошлое, помочь вспомнить моих родителей, мое королевство? – чуть не хлопая в ладоши, вскочил на ноги Принц, забыв про вино, про лунную дорожку, про воспоминания о Фее…
– Конечно! Как вернемся ко мне, я легко тебе это устрою! Ну ложись же, куда подскочил?
Принц лег опять на шелковый матрац, но уже не сводил восхищенных глаз с Лили, а она торжествовала.
«Какие же все–таки дети эти мужчины, как их легко провести! – подумала она. – Хоть Принц и не такой, как остальные, в чем–то он совершенный простак, как и все».
– А ты, Лили, хотела бы вспомнить своего отца? И найти свою маму, которую ты видела тогда в зеркале?
– Хотела бы… – тихо сказала Лили и в ее глазах показались слезы.
– Ты плачешь, бедняжка… Я впервые вижу тебя такой, Лили… – удивленно сказал Принц и прикоснулся к ее мягким белым щекам, утирая слезинку.
– Какой такой? – посмотрела Лили ему в глаза.
– Ну… такой… Ты ведь обычно сильная, воинственная, властная, сколько тебя помню. Мне даже иной раз не по себе было с тобой – кажется, что вот–вот превратишь меня в какую–нибудь жабу или кролика…
– Тебя? В кролика? – Лили расхохоталась и перевернулась на спину. – А что – это идея! Превратить тебя в кролика, посадить в клетку – и хлоп! – закрыть – и не убежишь больше! Будешь есть травку, будешь ручным, как домашний зверек, тогда и выпустить можно! – И опять залилась смехом.
Принц покраснел от гнева и выпалил:
– О, Создатель, как же вы все мне надоели, феи! Ну что вы за народ такой, а–а–а? Ну почему вы не можете быть просто женщинами?! Почему вы не можете относиться к мужчинам по–человечески?! Почему вам все время надо кем–то помыкать, кем–то управлять, кого–то опекать! Ты вот воюешь с ними, а сама – такая же, ничем не лучше!
И, махнув рукой от досады, он повернулся и ушел на берег, навстречу ласково шепчущему морю, такому тихому и нежному, по поверхности которого рассыпались миллионы серебристых искорок.
Лили поняла, что перегнула палку, и теперь весь ее тщательно продуманный план грозил рухнуть.
Снова на ее лице легкая печаль, снова глаза наполнились слезами, а из груди послышались всхлипы.
И Принц не выдержал! Он вновь подошел к костру и обнял Лили за тонкие хрупкие плечи.
– Ну что ты, обиделась? Я не хотел, правда…
– Я знаю, добрый Принц, знаю… Ты никого никогда не обижаешь, ты добрый… Знаешь, пока ты спал, помнишь, первую ночь в моем Чертоге, я ведь всю ночь изучала твою память, я знаю о тебе все… Знаю, как ты разговариваешь с деревьями и цветами, как играешь в догонялки с зайцами и белками в лесу, знаю даже, как ты вытащил занозу из лапы медвежонка. Я тогда сразу поняла, что ты именно тот, кто должен был придти ко мне – странник не из нашего мира… – полушепотом говорила Лили, и голос ее был таким же мягким, таким же нежным, как шепот волн, лизавших белый морской песок всего в десяти шагах от очага.
Принца усыплял этот голос и он ощущал в теле сладкую истому, слабость во всем теле, какую чувствуешь обычно на пляже, когда тебя пригревает жаркое летнее солнце. Хотелось лечь и лежать на мягких перинах вечно.
Еще мгновение – и Принц лег на шелковый матрац и блаженно закрыл глаза. А тонкие белые руки Лили мягко прикоснулись к его волосам, а потом – к щекам, ее розовые губы коснулись его губ. Принц отчетливо увидел перед собой лицо Феи – такое красивое, такое желанное, такое любимое. Она раскрыла объятия и, широко улыбнувшись, позвала его к себе:
– Ну, где же ты опять блуждал, дорогой? Ну почему тебе не сидится дома? Я совсем заждалась тебя, ведь уже давно пора спать!
– Прости меня, Прекрасная Фея! Я просто заблудился и никак, никак не мог найти дороги домой. Я так скучал по тебе, любимая!
И Принц бросился со всех ног через длинный зеленый луг, усыпанный ромашками и одуванчиками, в объятья любимой Прекрасной Феи. Но эти объятья были такими странными, такими бесконечными… Он все никак не мог добраться до них, продолжая падать, падать и падать в какую–то бездонную глубокую черную, но такую манящую неизведанными наслаждениями пропасть.
3.
– Вс–с–с–с–тавайте–ссс, вс–с–с–с–с–тавайте–ссс, леж–ж–ж–ж–жебоки, вс–с–с–с–с–тавайте–ссс! Луна уж–ж–ж–ж–ж–е закатилас–с–с–с–сь! Вс–с–с–с–ставайте–ссс! – «мантикора» нетерпеливо ходила из стороны в сторону, как лев в клетке, и все норовила лизнуть своим большим розовым языком обнаженную спину лежащей Лили, но не решалась.