– Хасан? – недоверчиво вздергиваю брови.
– Именно.
– И что он хочет на этот раз?
– В душе не е… – отец осекается. Я закусываю щеку, чтобы не улыбнуться. В этом тоже ощущается влияние матери – в том, как старательно он фильтрует базар.
– Ну, что-то же он говорил?
– Предлагал встретиться. – Отец откидывается в кресле и переводит задумчивый взгляд в окно.
– А ты что?
– Согласился. Какие варианты? Если он заготовил очередную подлянку – лучше быть к этому готовым. – Отец постукивает пальцами по столу. – Впрочем, Хасан обронил, что не хочет больше войны.
– Может, старик просто устал? Возраст не тот. Ему сколько?
Отец усмехается:
– Войны утомляют всех. Но Хасан – не тот, кто так просто уступит. Будь начеку. Особенно с его дочерью.
– Что бы ни задумал Саттаров, Лейла здесь ни при чём. Она старается, работает. И практически не отсвечивает, – говорю я, сам толком не понимая, на кой черт за нее впрягаюсь. Почему так часто думаю о ней? Прокручиваю в голове наши встречи и разговоры. С какой стати я вообще её помню? Лицо, голос, даже ее интонации в моей голове живут какой-то своей непонятной мне жизнью.
Предположение о том, что я заинтересовался ей как мужчина, отметаю сразу, как абсолютно несостоятельное. Эта девушка совершенно не подходит для разового перепиха. А ничего другого я ей предложить не могу. Так что, скорее всего, дело в том, что в ней я чувствую какую-то… червоточину. Один в один как ту, что сам прячу от чужих глаз. Это нас с ней роднит. И помимо воли сближает. Черт!
– Надеюсь. Но ты всё равно наблюдай. На всякий случай. Я слишком хорошо знаю этого старика. Пока мы не поговорили – от него можно ждать чего угодно.
– Принято, – киваю я. – Присмотрюсь к ней повнимательнее.
– Ну, тогда у меня все. Хорошего дня, сын.
Я поднимаюсь, коротко обнимаю отца в ответ на его порыв и выхожу. Но осадок все равно остаётся. Что-то в этом разговоре не даёт мне покоя. Мне ужасно не нравится и то, что я чувствую ответственность за эту девушку, и то, что в принципе так часто о ней думаю.
После встречи с отцом отправляюсь сразу на совещание. Потом у меня две важных встречи в городе. Выезжаю заранее. Поездка складывается как-то вяло. Первая встреча затягивается, вторая отменяется в последний момент. Я разворачиваюсь у П* терминала, решаю срезать к выезду через промку, мимо восьмого дока. Так быстрее. Или, может, просто привычнее – в коридорах портовой зоны я знаю каждую выбоину, каждый поворот.
И вдруг я замечаю её.
Лейла стоит спиной к дороге на границе между асфальтом и ржавой кромкой платформы. Но я узнаю ее безошибочно – она из тех, кто бросается в глаза сразу.
Притормаживаю. Ветер дует с моря – очень удачно. Играет ее волосами, которые она сгребла в хвост и теперь придерживает ладонью. Те у нее густые, тёмные. Одна прядь вырвалась из захвата пальцев и лезет прямо в лицо, но поглощенная спором с мужиком в куртке очередной логистической компании, Лейла не обращает на это никакого внимания. Рука упёрта в бедро. Плотная блузка почти прозрачная от жары и липнет к телу в районе взволнованно вздымающейся груди.
Мужик агрессивно ей что-то доказывает. Лейла легонько подрагивает. В узлы все скручивается от того, что ей сейчас страшно. Я касаюсь ручки двери, она немного меняет положение… И тут я понимаю, что ошибся – это не страх. Это злость! Которая, черт его дери, очень… Очень ей к лицу.
Интересно, каким местом думал Новиков, отправляя новенькую на эту встречу? – мелькает полная недовольства мысль. Хотя тут к нему не может быть никаких вопросов. Такие встречи – абсолютно проходная история для наших юристов. А то, что она ***нка и не приучена общаться с мужчинами в таком духе – для него, абсолютно справедливо – не аргумент. Это у меня разрыв всех шаблонов заодно с когнитивным, блядь, диссонансом.
Сцепив зубы, вслушиваюсь в ее голос – глубокий, чуть с придыханием из-за того, что ей, очевидно, приходится говорить на повышенных. Но, тем не менее, без надрыва, без визга – жесткий. Деловой. Слышу не все. Но то, что слышу – она говорит по делу. Общий смысл такой – либо ты соблюдаешь контракт, либо катишься вон. Я откидываю голову на изголовье и улыбаюсь. Властные нотки в ее интонациях вызывают во мне довольно странный отклик. Ух ты…
И я залипаю… Это цепляет. Другого объяснения нет.
Снова поворачиваюсь к окну. Я видел Лейлу в офисе несколько раз. За столом. У принтера. Возле турникета. Но только сейчас понимаю, как много она прячет под своими скучными костюмами – какое тело, и какую энергию, которая выходит наружу, лишь когда эта женщина себя отпускает.