Я сижу на краю кровати, утираю лоб тыльной стороной ладони и понимаю, что меня мутит. Мне двадцать пять. Я взрослый мужик, взявший на себя ответственность за двух девочек! Но в эту секунду я даже себя защитить не в силах.
– Адам… Хороший мой, это просто кошмар. Просто кошмар, слышишь?
Губы Лейлы собирают выступившую на спине испарину. Руки утешающе поглаживают живот. Меньше всего мне хочется вовлекать ее в свои кошмары. Я креплюсь, чтобы не разрыдаться как последний слюнтяй. Это сложно, когда рядом есть тот, в ком я могу найти утешение.
Сцепив зубы, дышу, убеждая себя, что я больше не тот сломленный страхом мальчишка. Но если честно, ни черта у меня не выходит. И кажется, что я пронесу это отвратительное ощущение беспомощности через всю свою жизнь. Собственная слабость бесит. Особенно потому, что я, кажется, догадываюсь, что послужило триггером. Ведь больше всего после случившегося похищения я ненавижу чувство бессилия. Вокруг этого вертится вся моя жизнь. Все в ней, блядь, под контролем! Я так считал, да. До момента, пока мне не позвонила подружка Лейлы. И не попросила приехать.
Полчаса, которые мне потребовались для того, чтобы домчать до пляжа, стали моим личным адом. Я не контролировал ни-че-го. Ни скорость дорожного потока, ни работу светофоров, которые, будто сговорившись, загорались красным прямо у меня перед носом. И, притормаживая, я ощущал такую беспомощность, что мне хотелось из кожи вон лезть! Потому что за это время с Лейлой и Ками могло произойти что угодно! А я просто не мог это предотвратить. Как не мог не думать о том, почему моя женщина сама мне не позвонила.
Моя женщина. Ведь моя же?
Или…
Перехватываю ладошку Лейлы у себя на животе. И все еще тяжело дыша, опускаю под резинку боксеров.
Мне надо, блядь. Надо вернуть себе чувство контроля. Сейчас же.
Лейла, не сопротивляясь, утыкается мягкими губами мне в затылок и осторожно большим пальцем по раздувшейся головке смазку размазывает.
– Хочу твой рот, – хриплю я, подаваясь бедрами навстречу движениям ее руки. Пальчики Лейлы замирают. Но всего на миг. А потом она скользит ладонью ниже, одновременно с тем перемещаясь в пространстве. Садится напротив, поглаживая ладошками мои бедра. А я до того на грани, что, сука, всем телом дрожу!
– Тебе это очень надо? – шепчет, болезненно вглядываясь в глаза. Господи, что я делаю?! У нее такие фингалы…
– Забудь.
Я дергаюсь, чтобы прикрыться, но она не дает. Напротив. Заставляет меня привстать, стягивает боксеры и, вжавшись грудью в матрас, осторожно обхватывает меня губами. Я рычу. Потому что это реально самый лучший способ забыться. Лейла прикрывает глаза.
– Нет! Смотри…
Собираю ее волосы в жменю и, окончательно теряя контроль, врываюсь на всю длину. Много мне не нужно. Хватает с десяток движений. После чего копчик будто простреливает молнией, и я разряжаюсь ей в рот.
– Черт, Лейла… Твою ж мать. Еще…
На ее щеках слезы, сперма, в заплывших глазах муть… Непонимание. Она сбита с толку и, кажется, не знает, как относиться к тому, что произошло. А я настолько слаб, что меня хватает разве что на «спасибо». Хотя это, конечно, дерьмовое слово, которое не передает и сотой доли того, что я сейчас испытываю. Всей благодарности и признательности за то, что она, сама того не осознавая, разделила со мной мой кошмар.
Лейла осторожно отодвигается, чуть приподнимается, будто собираясь соскользнуть с кровати, но я не позволяю, цепко ухватив её за запястье.
– Мне нужно умыться, – шепчет она, но в её голосе нет решимости. Только страх нарушить что-то хрупкое между нами.
– Не уходи, – шепчу, не желая оставаться один.
Она колеблется, и я чувствую, как её тело выжидающе замирает. Но затем с лёгким вздохом ложится обратно рядом. Тёплая ладонь скользит по моей груди – касаясь еле-еле, будто перышком. По коже бегут мурашки...
– Расскажешь, что тебе снилось?
Не знаю… Я ни с кем этим не делился. А с ней как будто бы даже хочется.
– Подвал.
Поглаживающие меня пальчики замирают.
– Я знаю о твоем похищении. Тебя там держали, да? В подвале? Тебе было очень страшно?
Я тянусь к выключателю, погружая спальню в темноту, которую всей душой ненавижу. Но при свете ведь о таком не расскажешь. Опускаю ладонь Лейле на макушку. Свободную руку закидываю за голову и долго пялюсь в потолок, прежде чем решаюсь ответить:
– Ты даже не представляешь как.
Поверить не могу, но под веками закипают слезы. Такие запоздалые и дурацкие… Моргаю. В отличие от меня самого, Лейла всхлипывает не таясь. И прижимается ко мне сильнее, словно в попытке меня уберечь от того, что уже случилось.