– Ну, ничего. Постираем. С кем не бывает, правда?
Ками кивает. И я, наконец, вижу, что она расслабляется.
По дороге домой дочь без умолку болтает. Рассказывает, кто кого толкнул, кто с кем помирился, и почему у Сони теперь три заколки вместо двух. Я поддакиваю. Не всегда понимаю, о чём речь, но это мне и не нужно. Моей малышке просто нужно выговориться – я даю ей эту возможность.
Мы практически подходим к дому, когда замечаем красивые клумбы и столики на месте, где еще недавно было пусто и шел ремонт.
– О! Это же Вишня, мам!
Ками не умеет читать. Кофейню из сети, которую открыла Амина Байсарова – жена главного акционера порта и по совместительству мать моего непосредственного начальника, дочь узнает по дизайну вывески и оформлению витрин. Среди обилия такого рода заведений Амине Байсаровой удалось выделиться и занять свою нишу на рынке. И это после всего, что с ней произошло, достойно всяческого восхищения!
Впрочем, какими бы классными не были кафешки этой сетки, бывать в них я не люблю. Знаю, что шанс встретиться с их владелицей – минимальный, но все равно боюсь этого. В памяти еще свежи воспоминания о нашей последней встрече. Я тогда умоляла ее вернуться к мужу. Чтобы он, а не я, разорвал нашу помолвку. До сих пор неловко от этого разговора. Хотя впоследствии оказалось, что она прислушалась к моей просьбе. А ведь если бы не это, моя жизнь сложилась бы совсем по-другому. Но я была ослеплена Никитой. И получила ровно то, что и заслуживала.
– Зайдем? Пожалуйста! Пожалуйста, мамочка! – Ками молитвенно складывает ручки на груди.
– В другой раз обязательно. А сегодня тебя ждет сюрприз дома.
– Правда?! Тогда бежим!
«Безим». Точней – это прозвучало так.
Ками пулей срывается с места, я, хохоча, устремляюсь за ней. Успев краем глаза заметить мелькнувшую в окне шикарную женщину, но не уверенная в том, что это была Амина. М-да, вот это денек!
Вечер проходит замечательно. Торт приходится Ками по душе. Хулиганя, мы даже задуваем свечи, решив не ждать дня рождения, чтобы загадать желание. Моя малышка смеется – звонко, до икоты. А я едва сдерживаю слезы, потому что давно не видела ее такой.
Спать ложимся пораньше. Эмоции, даже если они положительные, изматывают.
Утром я просыпаюсь раньше будильника. Ками ещё спит, поджав под себя коленки и прижав к груди зайца. Я смотрю на неё и чувствую, как в груди тяжелеет. В этой тяжести все – моя любовь, мой страх… Что если я не справлюсь? Убеждаю себя, что все будет хорошо. В конце концов, на мне лежит такая ответственность, что отступать просто некуда.
На кухне вскипает чайник. Я пью кофе, по привычке всыпав две ложки молотого в чашку. Никакого молока и сахара. Напиток горький, как моя жизнь. Может быть, в скором времени все изменится, и я перейду на капучино с каким-нибудь сладким топингом.
Как в броню, одеваюсь в тот самый костюм. За ночь он не стал менее скучным. Но сидит идеально. В нём я не та, что была с Никитой. Не та, что сбежала. Не та, что плакала на заднем сиденье родительской машины. В нём я – даже для самой себя незнакомка.
Волосы стягиваю в тяжелый узел на затылке. Крашу ресницы, подвожу губы. Когда-то я считалась красивой. Плевать. Я поставила жирный крест на личной жизни. Мужчину другой национальности не хочу я – слишком коробит разница в менталитетах. А мужчины из наших… с моим бэкграундом на меня даже не посмотрят. Для них я хуже прокаженной.
Боже, о чем я вообще думаю?! Ну, какие мужчины, а? Не для меня это все больше.
Бужу Ками, быстренько собираю дочь в сад. Отвожу и запрыгиваю в маршрутку. Мой рабочий день начинается в девять, но я выезжаю заранее, боясь опоздать, и в итоге прихожу на полчаса раньше.
В маршрутке было так душно, что хлопковая блузка прилипает к спине. Да и костюм больше не выглядит таким свежим. У висков пушок вьётся крупными завитками. Я… выгляжу совсем не так сдержанно, как хотелось, когда прикладываю пропуск к турникету. Раз, другой… Но тот не срабатывает! Меня бросает в мерзкую дрожь. Мысль о том, что Адам просто надо мной посмеялся, сбивает с ног. Я-то за чистую монету все приняла. Ни на секунду не усомнилась, да… И была так счастлива, что на радостях потратила больше, чем могла себе позволить!
Внутри что-то обрывается. Карточка чуть не выскальзывает из моей вспотевшей ладони. Прикладываю пропуск к считывателю в третий раз. Ничего. У меня сжимается живот. Руки начинают мелко дрожать. Бросаю заискивающий извиняющийся взгляд на охранника, а тот, как назло, сосредоточенно смотрит в другую сторону. Пробую еще. Пропуск — мёртвый. У меня начинается самая настоящая паника. Зрачки расширяются. Во рту становится сухо. Живот стягивает ремнем стыда. Я знаю, что здесь никого нет, но не могу избавиться от ощущения, что на меня смотрят.