Одной проблемой стало меньше тогда, когда ноги неожиданно согрело чем-то теплым. Как будто это была подогретая водичка, текущая медленно и осторожно, будто не желавшая причинить дискомфорт. Еще, это было похоже на чьи-то пальцы, множество-множество пальцев, синхронно двигающихся от живота к лодыжкам, пяточкам. На миг Дример выпала из реальности от этого блаженного момента. Из нее вырвалось короткое «Ахх», когда она погладила живот, а после забралась руками под юбку, к бедрам, желая узнать, что за странная жидкость вызвало такое тепло. Пальцы, сейчас окрасившиеся в багрово-красный больше, чем после окровавленной шали, не вызвали ничего, кроме очевидного вопроса, звучащего как:
— Месячные?
Она повторила этот вопрос еще дважды; каждый раз он звучал по разному. Сначала она произнесла его с изумлением, после — с некой смиренностью, а третий раз это звучало уже не вопросом, а констатацией факта. Эрин опустила глаза к Стэну. Он что-то буркнул во сне, наверно, что-то издевательское, типа «Взрослая жизнь, Дример, ура!». Нервы, нервы, нервы — наверно, именно это сыграло в девушке, когда она завела на полном серьезе разговор с Урисом, словно тот был в сознании и понимал, как (опять-опять-опять) ее разозлил.
— Пиздец! Месячные… Сука, как же вовремя! Нет, я серьезно, правда вовремя. Если бы они пришли раньше, то после секса с тобой я могла бы залететь. Я не очень шарю в биологии, но, раз они пришли почти сразу после этого, то, наверно… — Дример осеклась, отрывая гневный взор от мирного Стэнли и, предварительно вдохнув (собираясь, похоже с силами), она завелась, как раньше, готовая в любой момент заорать на весь лес. И даже такого же бешеного Крисса не смутится. — Боже, блять, я надеюсь, что все обошлось и я не… Урис! Урис, это ведь, вообще-то, не только моя проблема будет. Если ты станешь папашей, то тебя убьют еще раньше, чем меня. Лично я не хочу у-у-… у-умирать, С-стэнли. Не хочу! Даже если спиногрыз у нас все-таки будет, то все равно не хочу! Я… я… Я боюсь. Урис, мать твою, проснись! Стэнли, пожалуйста, просыпайся!
— Что вы скажите об Эрин? — задает вопрос репортер, созданный больным воображением чуть-чуть (ха-ха!) разнервничавшейся Дример.
— Эрин Дример? — уточняет Рич у сидящей напротив него. Они в какой-то белой пустоте, без стенок, без окон, без дверей — без всего, что могло бы прервать это неожиданное интервью. Ричи вальяжно устроился на стуле и явно чувствует себя комфортно. Репортер нетерпеливо сует Тозиеру микрофон чуть ли не в нос, но даже это его не смущает. — Ну, это очень своенравная особа. Она скроена из сплошных противоречий — недоверчивость, гадливость, верность, смирение, в каком-то роде. Но, наверно, свои секреты я бы лучше доверил Бауэрсу, чем ей. Она неправильный кусочек пазла, который не подойдет ни к одной картинке, как бы сильно вы его не запихнете. Понимаете?
— А какое у вас сложилось мнение о Рине?
— Глупый вопрос. Понятное дело, что такое же — это же один человек. Чертова Дример или Рина-мечтательница — неважно, как называть русоволосую, потому что в обоих случаях она одинакова. Вечно пытающаяся найти оправдания своему врожденному паршивому характеру.
— Надо отвлечься, отвлечься, — верещала Дример, отрываясь от картины в своей голове, как от какого-то психологического триллера. Какое, твою мать, точное название! — Отвлечься надо на что-нибудь, на… На… На… Блять, блять, блять.
Она медленно качалась на месте, смотря только на небо, такое красивое звездное небо, лихорадочно гладила лицо Стэна, чуть не проталкивая пальцы в рот, не забираясь ими в ноздри, уши; даже не пытаясь успокоиться, другой рукой наматывала кудряшки на палец, мокрые, спутанные, черт возьми, милые-милые. Слезы текли из ее глаз, как вода из дырявой бутылки, все слова давались с трудом и звучали невнятно, очень (слишком, слишком!) невнятно.
— Через сумрак столб белеет, в полночь призрак столбенеет. Через сумрак… все равно холодно, как же холодно, блять… с-с-столб белеет, Урис, ублюдок, не смей тут подыхать, если вдруг удумал, я-то тебя знаю, я… В полночь п-призрак столбе… Нет, нет, Крисс нас не найдет, столбенеет, столбенеет, твою мать, нет, с… С-с… Скоро я тут застолбенею, холодно-холодно и страшно, так страшно, боже, нет, пожалуйста! Сука, ебаный Бог, пидорас ты проклятый, если ты есть, то за всю хуйню, что я творила, накажи потом, не сейчас, а когда я буду одна! Его не трогай! Отпусти его! Нет, не на тот свет, как же ты не понимаешь, скотина, этот еблан должен жить, должен жить, он, блять…
— Дример, заткнись, пожалуйста. Я когда-нибудь тебе рот с мылом вымою.
Денбро одарил ее очередным мрачным взглядом, который почему-то Дример только веселил. Что, ты, Билли, все еще строишь из себя старшего брата? «Я старше и умней тебя?» Вряд ли. Билл, отошедший в сторону и доставший пачку сигарет из куртки, упал мгновенно в серых глазах Дример. Совсем на чуть-чуть, правда. Тозиер едва не метал молнии в сторону Денбро, мирно закурившего от всей этой дерьмовой ситуации.
— Денбро, блять, ты серьезно?! Нашел время!
— У меня тут где-то был спизженный велосипед… — сонно протянула Дример, с трудом поворачивая голову.
Она осматривалась по сторонам, надеясь сдержать резкий прилив усталости. Но не смогла. Когда у нее задрожали ноги (от холода? от нервов? от всего?), Дример согнулась и полетела на землю. Бы. Билл вдруг быстро оказался рядом, словно телепортировавшись, как в каком-то фантастическом фильме, и схватил ее за руку. В таком состоянии Эрин не могла оставить никаких едких замечаний и их не было даже тогда, когда Денбро легко взял ее на руки, будто перьевую подушку. Дример успела заметить, как он до этого передал Тозиеру сигарету, которую последний выкинул со сморщенным лицом. После он стянул с себя парку и накрыл ими окровавленные ноги девушки. В этот момент Эрин заметила на его симпатичном лице некую досаду и открытое сожаление. Когда девушка зашевелилась в руках Денбро, он схватил ее еще крепче, будто думал, что в таком состоянии она способна что-нибудь провернуть. Билл боялся, что Дример доставит каких-то неприятностей? Или что им двигало, когда он ослабил хватку и с аккуратностью убрал несколько прядок, лезущих прямо в глаза? Ричи фыркнул, когда одна из них вновь вернулась на место. В нем не было аккуратности, когда он откинул ее в сторону — наверно, еще желая просто вырвать. Держа на руках Эрин, Билл развернулся к Майку и Бену, направляющимся к ним. Они взглянули на русоволосую, но не остановились.
— Привет, ребята, — бросила она парням вслед. Вместе с Ричи, те уже взялись за Уриса с разных сторон. Эрин тихо проговорила в ухо Билли «Поверни», после чего, увидев, что творят с ее проклятым евреем, мирно попросила. — Поаккуратней со Стэном тут. Он слишком много пережил.
— Он? — переспросил Ричи, подойдя к ним снова. Он оглянулся на ребят и понизил голос до шепота, неприятного и, блять, такого же наставнического, как в мыслях Дример. — Мне кажется, что наоборот.
— А где моя любимая Беви? — ловко перевела тему Дример, досадно спрашивая и притворно оглядываясь по сторонам. Ричи также притворно изобразил руками, что готов ее задушить, но Дример восприняла это всерьез. Он прижалась к Биллу так близко, как могла, на что он только хмыкнул. В силу близкого расстояния, Эрин учуяла от него табачный дым (неудачники — паиньки, ха!) и мяту. Аромата ягод уже не было. А так хотелось. Эрин снова вспомнила о Беверли и уже серьезно произнесла. — Вы оставили Марш дома? Жалко. Мне хочется увидеть эту рыжую крошку. Она так вкусно пахнет.