Роман завершен и полностью доступен к прочтению❤️
Глава 9
Секунды назад доверчиво прислонившаяся к его груди Кира, теперь напряженно замерла. С ответом она не спешила. Медленно угасало свечение телефонного экрана, но ее пальцы, готовившиеся было напечатать конечный пункт пути, оставались неподвижны.
Терпеливо ожидая ее решения, Сергей сделал новый вдох. С кислородом в легкие ярче прежнего проник присущий только Кире запах: сладко-ягодный и мятно-свежий, ненавязчивый аромат молодости, практически неуловимый и оттого еще более интригующий.
Внутри, где-то в области солнечного сплетения, растревожено завозился, казалось, много лет назад впавший в спячку пугающе неутолимый интерес. К одной конкретной женщине. Далеко не только телесный.
— Я... не знаю, — заговорила Кира наконец взволнованно и вовсе не столь уверено, как в большую часть их общения.
Сквозь шелк каштановых волос Сергей вновь прижался губами к ее шее и прошептал:
— Соглашайся...
Расставаться с Кирой прямо сейчас не хотелось категорически. Сергей дивился сам себе, но даже не пытался противостоять необычной, неведомой ему ранее силе — притяжения, близости, комфорта на грани удовольствия — корректное определение не приходило на ум.
Кира неопределенно вздохнула, но расслабилась в его руках. И Сергей опять подивился странному сочетанию черт ее характера: смелая, напористая, наглая даже — и вдруг сомневающаяся, серьезная, чуточку — в себе, в нем? — не уверенная.
Не исключено, что именно из-за этой противоречивости образа он в прошлый раз и обратил внимание на бесцеремонно усевшуюся за его столик девицу. Кира оказалась... многогранной.
Внешне, говоря языком классиков, писаная красавица: длинные, темные волосы, серые, обрамленные черными ресницами, глаза, в меру пухлые губы — естественная яркость, навредить которой не могли ни вечерний макияж, ни чересчур напряженное выражение лица.
В двадцать лет Сергей наверняка всполошился, из кожи вон вылез, только бы впечатлить прекрасную девушку напротив, но в тридцать девять констатировал факт ее присутствия — и все. Только Кира с его равнодушием не согласилась — он заметил вспыхнувший в ее глазах огонек неудовольствия.
Поначалу Сергей от скуки поддался наметившейся забаве и незаметно для себя втянулся в разговор. А после вдруг обнаружил, что увлекся общением с незнакомкой куда сильнее, чем случалось обычно. В личности Киры заключалось что-то особенное. Сама ее суть влекла Сергея, словно его подсознание уже обладало неким знанием о ней, которое ему только предстояло открыть.
Сергею нравилось на Киру смотреть — красивое лицо с оживленной мимикой завораживало и интриговало. Ему нравилось ее слушать — и перебрасываться безобидными колкостями. Ее общество пришлось ему по душе, и это подкупало.
Вот и сейчас, обнимая Киру со спины, Сергей испытывал вместе с легким физическим возбуждением и куда более острым, неугасающим желанием еще и поразительное спокойствие. Словно одного присутствия Киры рядом могло быть достаточно.
Между ними искрило. В самом начале — без единого прикосновения, на основе красноречивых взглядов и куда более осторожных слов. Неподдельное, истинное притяжение между мужчиной и женщиной, где последующий позже физический контакт — лишь окончательное и бесповоротное утверждение, а не первопричина.
Вечером их первой встречи, целуя Киру в запястье и следя за тем, как поражено распахиваются красивые глаза и приоткрываются на вдохе изящные, полные губы, Сергей по-настоящему наслаждался каждой секундой собственного триумфа... и поражения.
Тогда он, конечно, не думал, что незамысловатая игра в соблазнителя и его зацепит всерьез. Даже когда целовал Киру на прощание и с сожалением отпускал, не думал. Она не изъявила желания уехать с ним, — досадно, но не более. Он не восемнадцатилетний мальчик и давно научился спокойно и с уважением принимать женские отказы.
Однако загадочная, сотканная из противоречий Кира зачастила с появлениями в его мыслях, и Сергей сильно пожалел о том, что отпустил ее и не попросил номер телефона. В нечастые свободные от работы минуты он бесплодно гадал, не упустил ли ненароком подходящую девушку и вспоминал серые, глубокие и, как почти не говорят в нынешние времена, умные глаза.