— Мама, скорее! — Дочь, конечно, не стала ждать, пока Кира налюбуется празднично украшенной гостиной, и, подбежав, потянула ее за собой, к разбросанным на полу коробкам с подарками.
— Все-все, давай будем смотреть, что тут у нас!
Помогая нетерпеливой Лизе без последствий развязать разноцветные ленточки и снять оберточную бумагу, Кира с ностальгией вспоминала тот самый, первый проведенный с Сергеем Новый год. Их взаимные подарки, которые они бережно хранили на протяжении этих двенадцати лет: она продолжала носить браслет с милым Стичем (правда, все чаще приходилось отдавать его во временное пользование Лизе), а пластинка «Queen» до сих пор нередко звучала в доме.
Не верилось, что их с Сергеем история могла закончиться в тот же год, не успев начаться по-настоящему, что ничего бы не случилось между ними всерьез, не раскрылись бы во всей полноте раз и навсегда их чувства, не родилась бы Лиза… Сегодняшняя Кира отказывалась принимать подобный вариант прошлого.
Да, той Кире, юной и неопытной, хлебнувшей потерь на жизнь вперед, любовь давалась тяжело. Любовь пугала и казалась сложной, опасной, недоступной, и все-таки она сумела сделать правильный выбор вопреки страхам и сомнениям.
А теперь… Теперь все иначе.
Кира выросла, как и любовь, что переполняла ее до краев. Плескалась внутри, как вечно свежий и теплый, золотисто-прозрачный мед, целебный и уберегающий ее от любых невзгод.
Глупая, когда-то она очень по-взрослому, очень рассудительно полагала, что Сережа, ее лучший на свете муж, самый прекрасный из всех мужчин, для нее — неподходящий. Что ж, последовавшие с их встречи двенадцать лет безоговорочно убедили Киру в обратном.
Не осталось больше сомнений в том, что он — и только он, — для нее, а она — для него. Никто не понимал ее так, как он. Никто не чувствовал ее столь же тонко и своевременно. Никто, кроме него, не стал оплотом ее счастья и надежд.
— Ну что, мои любимые дамы, все подарки распакованы или мне что-то осталось? — Появление Сергея вызвало у Киры очередную улыбку.
— Папа! — вскрикнув, Лиза помчалась ему навстречу с большой прямоугольной коробкой наперевес. — Смотри, смотри! Домик Хагрида! Давай соберем? Сейчас!
— Слушаюсь, моя госпожа, — почтительно поклонившись, он сел на пол рядом с Кирой. — Присоединишься?
— Ну нет. — Она активно замотала головой, пока Лиза была увлечена последней не распакованной коробочкой. — Это была твоя идея, ты и мучайся.
Сергей досадливо цокнул языком.
— Всегда знал, что ты коварная женщина.
— Что есть, то есть.
Конечно, избежать участия в сборке огромного набора конструктора Кире, пусть и более чем бесполезной в этом деле, не удалось. Лиза быстро выдала список указаний обоим родителям и халтуры не допускала, несмотря на близкие родственные связи.
— Ну, мама! — высказывала она уже не в первый раз. — Это же не сюда, а сюда! Вот же!
Краем глаза Кира прекрасно видела, как мелко трясутся плечи у Сергея, явно забавлявшегося командирскими замашками дочери, успевшей перенять менторскую манеру речи у полюбившейся ей Гермионы Грейнджер. Так и слышалось в голове: «Нужно говорить: "Вингардиум Ле-ви-О-са", а не "левиосА"!»
Зря Кира в прошлом боялась, что разница в возрасте им помешает. В последнее время ей нередко казалось, что в их паре стареет только она: то болит что-нибудь, то сил не хватает, то морщинки новые появятся, то незаметно для себя начинает бурчать, как самая настоящая старушка с лавочки, — и это в тридцать четыре года! Кошмар…
Сергей же ничем подобным не страдал. В черных густых волосах прибавилось серебра, но возраст будто этим и ограничился. Всегда бодрый, деятельный, спортивный и непозволительно красивый, он и Кире не давал спуску. Внимательно следил за ее здоровьем и самым бессердечным образом заставлял заниматься спортом и своевременно отдыхать, так что скоро она проклинала себя за высказанные вслух много лет назад страхи. Вот промолчала бы — и не приходилось бы подниматься в шесть утра на пробежку вместе с мужем, будто она жена декабриста и судьба ее — обязательно ехать в Сибирь.
— Любовь моя? — позвал ее Сергей одновременно с требовательным: «Мам!»
— М? — получив нагоняй от Лизы за невнимательность, Кира теперь старательно пыталась отыскать в горе мелких деталей запрошенную дочкой.
— О чем ты все утро так усердно думаешь?
На секунду оторвавшись от своего занятия, она поймала устремленный на нее теплый взгляд, и уголки губ невольно поползли вверх. Внутри, как и обычно, стоило им с Сергеем посмотреть друг на друга, растеклось искрящееся, теплое счастье.