— Вот странно. — Джейкоб Поул, подсыпавший в торбу овса, на миг прервался и поглядел на ведущую к югу дорогу. — Эразм, вы слышите? Если только уши меня не обманывают, сюда скачет какой-то всадник.
— Сюда?
— Похоже на то. Больше никаких домов отсюда до Кингс-Бромли нет. Но я не жду гостей в этот час. Вы, случаем, никому в наших краях не обещали заехать?
— Сегодня — нет.
Они молча стояли, пока слабый перезвон сбруи становился все громче и громче. Наконец показался всадник — конь его по грудь утопал в клубящейся над землей дымке, и чудилось, что он не скачет, а летит над землей, точно бесплотный призрак. Вязкая, размокшая от дождей глина заглушала стук копыт. Скоро стало видно: ездок слегка покачивается в седле, как будто засыпает на ходу. Приблизившись, он остановил коня и стащил черную повязку, что прикрывала нижнюю половину лица.
— Я ищу доктора Дарвина. Доктора Эразма Дарвина. — В слабом усталом голосе слышался акцент уроженца северных краев Англии.
— Тогда можете прекратить поиски, — шагнул вперед полковник Поул. — Вот доктор Дарвин, а я полковник Поул. Что привело вас сюда в столь поздний час?
Незнакомец закоченело спешился, несколько раз потянулся, чтобы размять затекшие после долгой скачки мышцы, облегченно фыркнул и повернулся к Дарвину.
— Ваша экономка все-таки согласилась сказать мне, куда вы направились, доктор. Меня зовут Текстон, Ричард Текстон. Мне надо с вами поговорить.
— Срочное медицинское дело?
Текстон заколебался, настороженно поглядывая на Джейкоба Поула.
— Возможно. Если не хуже. — Он поскреб заросший черной щетиной подбородок. — «Ты можешь исцелить болящий разум?» [45]
— Пожалуй, получше Макбета. — Эразм Дарвин постоял несколько секунд молча, склонив тяжелую голову набок. — Кто предложил вам обратиться ко мне?
— Доктор Уоррен.
— Уоррен из Лондона? — В голосе сельского врача зазвучал новый интерес. — Ну, если он вам помочь не смог, весьма сомневаюсь, что мне это удастся.
И опять новоприбывший чуть задержался с ответом.
— Если доктор Уоррен — ваш старый друг, боюсь, я принес плохие вести. Он больше не в состоянии вести практику. Здоровье его все слабеет, и он недавно признался мне, что думает, у него чахотка.
— И в самом деле новости невеселые. — Дарвин печально покачал головой. — На мой взгляд, Уоррен один из лучших диагностов Европы. И если уж определил у себя чахотку, перспективы действительно мрачные.
— Он считает вас своим учителем, особенно по части психических заболеваний. Доктор Дарвин, я скакал от самого Лондона без единой остановки и должен как можно скорее вернуться в Дарем. Но мне надо непременно поговорить с вами. Доктор Уоррен полагает, что вы — моя единственная надежда.
Державшие уздечку руки Текстона дрожали. Дарвин пристально поглядел на незваного гостя, оценивая степень его усталости и отчаяния.
— Не бойтесь, мистер Текстон, мы обязательно поговорим. Мне надо спешить — в шести милях отсюда тяжелый случай послеродового осложнения. — Доктор показал на свою коляску. — Однако если вы не против — втискивайтесь в Двуколку вместе со мной, поговорим по дороге. Кроме того, у меня тут корзинка с едой — похоже, вам не помешает перекусить.
— А как же с конем?
— Предоставьте это мне, — шагнул вперед Джейкоб Поул. — Я позабочусь, чтобы его почистили и накормили. Эразм, как закончите, возвращайтесь сюда, отдохните. Я пошлю кого-нибудь из слуг в Личфилд, предупрежу ваших домашних, что вы здесь.
— Пожалуй. Ночь сегодня и впрямь будет длинной. Передайте, что я вернусь домой завтра к закату. Сейчас самое плохое время — сплошь лихорадки и малярия.
— Мне можете не рассказывать, Эразм, — невесело улыбнулся Джейкоб Поул, глядя на свои трясущиеся руки.
Дарвин с Текстоном залезли в коляску, экипаж скрылся в тумане. Полковник с усилием повернулся и медленно повел коня вокруг дома к конюшне.
— История долгая и невразумительная, доктор Дарвин. Так что заранее прошу прощения, если поначалу будет казаться, что я отклоняюсь от темы.
Еда и бренди заметно подкрепили силы Текстона. Оба путника успели на славу приложиться к содержимому корзинки, а бутылка балансировала у них на коленях, переходя от одного к другому. Дарвин рассеянно вытер жирные руки о шерстяной шарф и посмотрел Ричарду Текстону прямо в лицо.
— Не спешите. Подробности — сердце любого диагноза, а в отсутствие пациента — ибо очевидно, что речь пойдет не о вас, — чем больше вы сумеете мне рассказать, тем лучше.
— Не пациента, доктор. Пациентки. Три года назад моя жена Анна впервые обратилась к доктору Уоррену. В то время мы жили в самом центре Лондона, близ Сент-Мери-ле-Боу. Она жаловалась на слабость и вялость. Кроме того, ее беспокоил сильный кашель.
— С кровохарканьем?
— Слава Богу, нет. Но доктор Уоррен опасался, что дело может закончиться чахоткой. Он настоятельно посоветовал нам сменить лондонский стиль жизни на более здоровую жизнь в деревне, на свежем воздухе.
Дарвин одобрительно кивнул.
— Мы с Уорреном редко расходимся в диагнозах, а еще реже — в способе лечения. Вы последовали совету?
— Разумеется. Мы переехали в мое родовое имение, «Маргаритки», близ Милберна в Камбрии.
— Я знаю эти края. Сплошные высокогорья. Чистый воздух и яркое солнце. Отличный выбор. Неужели не помогло?
— Для общего состояния жены помогло. Она заметно окрепла и набралась сил. Я видел, как здоровье месяц за месяцем возвращается к ней. Но потом, примерно год назад, возникла новая проблема. Анне начали являться видения.
Эразм Дарвин ничего не сказал и молчал довольно долго. Двуколка мерно катилась по усыпанной гравием дороге.
— Ясно, — наконец произнес он. — Насколько понимаю, видения, которые не видит никто, кроме нее?
— Никто, кроме Анны. Наш дом стоит на севере от Милберна, у подножия Кросс-Фелл. По ночам, когда гора одета Венцом и дует сильный северный ветер, Анна часто видит из окон нашей спальни, как по склону двигаются призрачные огни, и слышит в ветре какие-то крики и завывания.
— А сами вы пробовали их разглядеть?
— И я, и другие. Специально приводил наверх слуг. Мы ничего не увидели, но Анна твердо стоит на своем.
— Понятно. — Дарвин снова погрузился в раздумья, затем пожал плечами. — Все равно это еще не повод серьезно тревожиться. Она верит, будто видит что-то, чего вы не видите. Ну и пусть, какой от этого вред? Вашей жизни это никак не мешает.
— Не мешало. — Текстон так и впился глазами в лицо собеседника. — Три месяца назад все изменилось. Анна нашла в Дареме книгу о древней истории наших краев. Оказывается, в былые времена вершина Кросс-Фелл носила другое название: Склон Демонов. Согласно легендам, ее переименовали в Кросс-Фелл после того, как святой Августин пришел к склону с крестом и изгнал демонов. Но Анна утверждает, будто сама два раза их видела. Оба раза при лунном свете — и только когда склон накрыт Венцом.
— Вы уже дважды упоминали Венец. Что это?
— Густое и плотное облако, похожее на грозовую тучу. Накрывает вершину склона и сидит там. И даже когда ветер с вершины опрокидывает в Милберне повозки и с корнем вырывает деревья, ее он снести не в силах. Анна говорит, оттуда демоны и являются.
Дарвин медленно кивнул. Некоторое время двое мужчин ехали в полном молчании — каждый был поглощен своими мыслями.
— Ничего из рассказанного вами до сих пор не напоминает обычное психическое расстройство. — Доктор первым нарушил молчание. — Человеческий разум куда сложнее, чем мы можем себе вообразить. Расскажите, имеются ли у вашей жены еще какие-либо страхи и причуды? И еще какие-либо основания для ее суеверий?
— Только всякие легенды. — Текстон виновато пожал плечами. — Томас из Апплби пишет, что во времена римлян в наших краях, на откосах, жил великий король Одирекс или Одирис. Он раздобыл великое сокровище и с его помощью каким-то образом умудрился изгнать римлян из этой части Англии, да так, что они никогда уже не вернулись.