Элинор чуть заметно содрогнулась, испытывая неловкость под тяжелым проницательным взглядом его карих глаз, которые лишали ее присутствия духа. Может быть, от того, что он смотрел на нее так пристально, прямо в глаза? Она обратила внимание на его полные губы, на волевой подбородок, который явно нуждался в бритье.
Его непокорные волосы мягкими темными волнами достигали плеч, которые казались очень широкими. Элинор невольно отступила на два шага назад, желая увеличить дистанцию между ними. Испуганно оглядевшись, она поняла, что поблизости нет никого, кто мог бы обеспечить ей надлежащее сопровождение. Куда подевалась мать?
Затем до ее сознания дошло его оскорбительное замечание. Неужели ее внешность дает ему основание считать, что она не та леди, какую он ожидал встретить здесь? Ведь он однажды поцеловал ее без разрешения, когда она была еще девчонкой. Все эти годы Элинор, как ни старалась, не могла забыть этот поцелуй. А сейчас он даже не узнал ее? Неужели она так сильно изменилась с тех пор? Или она недостойна, чтобы помнить о ней?
Чувствуя прилив тепла к шее, она распрямила спину и подняла подбородок, глядя прямо ему в глаза.
– Я леди Элинор Эштон, – заявила она холодным надменным тоном. – И попрошу вас немедленно удалиться.
Фредерик застыл, изумленно глядя на нее. Не может быть, что это леди Элинор, его нареченная. Насколько он помнил, она была высокой, нескладной, заурядной девицей. Но эта женщина… Нет. Он покачал головой. Неужели ему изменяет память? Эта женщина обладала исключительной грацией и, можно сказать, являлась воплощением классической красоты. Если одеть ее в древнегреческую тунику, она предстанет настоящей богиней.
Она по-прежнему была гибкой и высокой, в этом отношении не произошло никаких изменений. Фредерик был ростом шесть футов, а макушка ее головы достигала его плеча. Но что касается нескладности… Ее шея выглядела изящной и величавой, как у лебедя, а руки и ноги отличались классической соразмерностью. Под корсажем платья угадывалась пышная грудь, и возникала уверенность, что под складками одежды скрывались восхитительно округлые формы – именно такие, какие он и предпочитал, в отличие от тонкого и хрупкого телосложения, какое превозносил высший свет.
Тем не менее, она была истинной леди. Ее осанка отличалась грацией и аристократизмом, в то время как она смотрела на него своими темно-синими глазами с густыми ресницами. Фредерик никогда прежде не видел глаз такого цвета. Только глупец мог забыть их.
Ее кожа была, пожалуй, слишком загорелой, чтобы считаться модной, однако это придавало ей здоровый вид, полный жизненной энергии. Лицо имело мягкий овал и нисколько не напоминало прежние вытянутые очертания щек и подбородка. Рот был широким, а губы выглядели полными, даже когда она хмурилась и поджимала их. Ее волосы… ее волосы были черными и блестящими как вороново крыло.
Черт побери, она была совсем не такой, какой он помнил ее с прежних лет. Нынешняя внешность стоявшей перед ним женщины явно смущала его. Фредерик приложил волевые усилия, чтобы вновь обрести хладнокровие.
– Не может быть, что вы леди Элинор Эштон, – произнес он и тотчас же понял, какую глупость сказал.
– В таком случае вам следует разыскать в Кенте моего отца и сообщить ему эту новость. Он, несомненно, будет удивлен, поскольку все эти годы считал меня своей дочерью. – Элинор покачала головой и присела, чтобы взять свою корзину. Повесив ее на руку, она поднялась и снова посмотрела в лицо Фредерику.
Он молча изучал ее, отыскивая знакомые черты в ее облике, хотя она изменилась до неузнаваемости.
– Простите, но вы совсем не такая, какую я помнил. Вы не та девочка, какую я знал. – Юная, уступчивая, легко согласившаяся на поцелуй, чтобы он мог выиграть пари.
– Не пытайтесь узнать меня, Фредерик Стоунем, – резко сказала Элинор. – Прошло четыре года с момента нашей последней встречи. Тогда я была всего лишь девчонкой.
Четыре года. Неужели это было так давно? Этого времени оказалось достаточно, чтобы девочка превратилась в зрелую женщину.
– Могу я узнать, сколько вам лет?
– Двадцать, – холодно ответила она. – А сколько вам?
Довольно дерзкая особа. Тем не менее, он ответил:
– Двадцать три.
– В таком случае вы должны понимать, что вам еще слишком рано жениться. Вы окончили университет?
Он кивнул.
– Стало быть, вы еще не нагулялись вволю. Почему же вы хотите жениться? Для джентльмена вашего возраста неразумно обзаводиться женой. – Ее брови сошлись на переносице. – Естественно, я употребила термин «джентльмен» весьма вольно в данном случае.
– Не буду спорить с этим. Я никогда не считал себя джентльменом в привычном светском понимании этого слова.
– По крайней мере, в этом мы пришли к согласию. А теперь вам следует удалиться. – Элинор взглянула через плечо на дом. – Вас ожидали через две недели, и ваш преждевременный приезд нарушает мои планы. – Ее щеки очаровательно порозовели.
Господи, он совершает ошибку. Ужасную ошибку. Он не может жениться на этой женщине. Она, несомненно, образец изысканной грации и благовоспитанности, а он… Фредерик ощутил боль в груди.
– Да, я уйду, – выдавил он из себя. – Я поговорю с вашим отцом позже…
– Не стоит беспокоиться, – прервала она его. – Я не хочу выходить за вас замуж, несмотря на договоренность наших отцов. Это… это было сделано слишком поспешно и необдуманно, и я не считаю возможным…
– Позвольте успокоить вас, леди Элинор. Я тоже не хочу жениться на вас.
Теперь пришла ее очередь раскрыть рот от изумления.
Нет, он не может жениться на ней. Она во всем слишком отличается от него, между ними не будет равенства. Она всем своим видом подчеркивает это. Но будь он проклят, если позволит ей обращаться с ним пренебрежительно. Он непременно поставит леди Элинор на место.
– Какого черта ты здесь делаешь?
Фредерик обернулся на суровый голос отца.
– Рад, что ты, как всегда, тепло встречаешь меня, отец. Кажется, меня позвали сюда по делу. Речь идет о брачном контракте, если мне не изменяет память.
– Тебя никто не ждал раньше двух недель. Мэндвилла нет сейчас в Ковингтон-Холле.
– Да, я знаю. Я только что оттуда и имел возможность вновь познакомиться со своей нареченной. Боюсь, по возвращении Мэндвилла тебе придется сказать ему, что я хочу отказаться от этого брака. Я передумал жениться.
Шея отца покраснела от гнева.
– Ты женишься. Я обо всем договорился с Мэндвиллом и не стану отказываться от сделки в угоду твоей изменчивой натуре. Тебе чертовски повезло, что он согласился на этот брак.
Фредерик подошел к буфету в углу комнаты и взял бутылку темно-синего стекла. Вытащив пробку, он налил себе приличную порцию превосходного отцовского бренди в стакан, после чего залпом осушил его.
Отец сузил глаза, внимательно изучая Фредерика, в то время как тот поставил пустой стакан на буфет.
– Полагаешь, у меня мало неприятностей без тебя? После того, что случилось с Марией…
– С Марией? – Внутри у Фредерика все сжалось.
– Надеюсь, ты помнишь свою сестру Марию? Я понимаю, что, ведя такой беспечный образ жизни, можно забыть обо всем на свете, но тем не менее…
– Что, черт возьми, случилось с Марией? – резко спросил Фредерик, теряя терпение.
– Подлец муж бросил ее, вот что. Сбежал со своей любовницей неизвестно куда, оставив Марию с ребенком без единого фартинга. Она приехала сюда неделю назад в ужасном состоянии. А теперь еще являешься ты и заявляешь, что не желаешь выполнять брачное соглашение. Видимо, леди Элинор недостаточно груба, недостаточно вульгарна, чтобы отвечать твоим вкусам?
Фредерик почти не слышал оскорблений отца. Экфорд бросил Марию? Каков негодяй! Кровь шумела в ушах Фредерика, почти лишая его слуха.