Непоседа
Если вы спросите: «Какая главная черта Рони?» Я отвечу так: «Он всегда торопится». Ко мне, например, он неизменно заскакивает со стремительностью человека, ускользающего от погони, устроенной спецслужбами всего мира. Бросает на ходу: «Я на минуточку» и устремляется на кухню. Он любит кофе, которое я варю, и не упускает возможности побаловать себя. Никогда не спрашивает, чем я занимался за минуту до его прихода, один я дома или принимаю гостей, и сколько времени я могу ему уделить.
Свежезаваренный кофе я охлаждаю на водяной бане. Для этого ставлю турку в низкую кастрюльку с холодной водой. Горячим подавать нельзя, он может обжечься, ибо набрасывается на поданный кофе так, словно скорейшее переливание этого напитка из чашки в желудок есть вопрос жизни и смерти.Подаю ему в большой глиняной чашке. Тосты или бисквиты Рони поглощает с такой стремительностью, что незнающий человек наверняка подумает, что бедняга не ел три дня.
Но всё это — мелочные приготовления к новому рассказу о чём-то необычайном и сверхважном.
— Представляешь, – скороговоркой говорит он, — установлено, что снежные люди – это гибрид, потомки гориллы и обычного человека. В начале двадцатого века один швейцарский учёный проводил жуткие опыты по скрещиванию человека и очень редкого вида гориллы. Самок обезьяны оплодотворяли человеческим семенем, и в итоге рождались полулюди-полугориллы. Это и есть снежные люди. Учёный прятал свою лабораторию в горах, и поэтому снежные люди расселялись именно там. Его пытались поймать, но каждый раз он ускользал, успевая уничтожить свою лабораторию. Через какое-то время он воссоздавал её в другом месте, но тоже в горах…
Я — благодарный слушатель. Стараюсь не перебивать, а если и задаю вопросы, то только такие, на которые он, по моим представлениям, может ответить.
Спустя час или два Рони спохватывается и убегает со скоростью опаздывающего на последний поезд.
Иногда Рони приносит с собой фотографии.
— Смотри, — он достаёт смартфон и показывает фотографию упитанного мужчины в солидном костюме, по внешнему виду – мексиканца. — Мне удалось достать фотографию рептилоида, одного из тех, кто управляет нашей планетой.
Я мало что слышал о рептилоидах, мне они представлялись похожими на крокодила, передвигающегося на задних лапах, только морда иная, почти что человеческая.
— А как ты понял, что это рептилоид? – спрашиваю я осторожно.
— Смотри внимательно, – Рони поражается моей недогадливости. — Посмотри, какая шевелюра. Думаешь, ему нравится такую копну на голове носить? Нет, у рептилоидов иная форма черепа, как бы немного заострённая, этакий конус. Вот он и сделал причёску, которая скрывает отличие.
Рони продолжает объяснять основные различия между людьми и рептилоидами, а я внимательно слушаю, восхищаясь его фантазией.
Конечно, я не верю ни в снежных людей, ни в рептилоидов, ни в летающие тарелки, ни во что другое, чем наполнена его жизнь. Но меня восхищает его неуёмная фантазия, горячность, тяга ко всему новому и необычному, способность – несмотря ни на что — отстаивать свои убеждения. Он умеет находить связи между самыми невероятными предметами и явлениями: солнечными пятнами и соколиной охотой, извержениями вулкана и качеством асфальта на нашей улице, музыкальностью живописи и размером озоновой дыры над Антарктидой…
При этом он обидчив, суетлив и нетерпелив. Книги и статьи никогда не дочитывает до конца или, наоборот, читает их фрагментами, пропуская части и разделы, которые считает неинтересными. Иногда я осторожно возражаю, указывая на явные нелепости и несоответствия. Он сердится, горячится и тут же пускается в объяснения, почему не может принять мои возражения. Я замолкаю, мне не хочется терять расположение этого человека, являющегося в моих глазах большим ребёнком.
После столь длительного, но, по моему мнению, совершенно необходимого вступления, я перехожу к описанию того необычайного происшествия, которое приключилось с Рони совсем недавно. От всех других его отличает лишь одно: оно последнее из тех, свидетелем которых мне довелось быть.
Он ворвался в мою квартиру с сообщением, что мы стоим на пороге контакта с иной цивилизацией.
— Помнишь, – начал Рони с порога, — неделю назад китайцы запустили геофизический спутник «Куафу»?
Я не помнил. Точнее, не знал. Не слежу за запусками китайских спутников.
— Ну и?..
— Я узнал, это был не спутник!
— А что? – осторожно спросил я.
— Пилотируемый корабль! Сам посуди: во-первых, геофизические спутники работают на орбите годами, их незачем возвращать через считанные дни после запуска. Китайцы же объявили, что возвращают его на следующей неделе! Во-вторых, такие спутники не запускают на орбиту высотой 17 тысяч километров. Но, главное – наклонение орбиты. Китай никогда ещё не запускал спутники на орбиту с наклонением в 45 градусов.