Индеец с силой рванул Скайлар к себе, так что ткань ее траурного платья затрещала. Скайлар чувствовала, как рвутся тонкий шелк и изысканные кружева. Отчаянно вскрикнув, она попыталась сбросить с себя цепкие руки, но индеец сжал ее плечи еще сильнее и хорошенько встряхнул ее. Она свирепо глянула в необычные зеленые глаза и невольно принялась разглядывать дикаря.
Сказать, сколько ему лет, Скайлар не могла, скорее всего около тридцати — не слишком молодой, но и не старый, мужчина, что называется, в расцвете лет, уверенный в себе и сильный. Резко очерченные черты лица — квадратная челюсть, высокие скулы, широкий лоб. Глаза, такие необычные для индейца, казались еще светлее из-за смуглой кожи, иссиня-черных волос и бровей. Не гляди дикарь так свирепо, его вполне можно было бы назвать неотразимым. Манящее, пугающее, по-мужски привлекательное, жесткое, но изумительно вылепленное лицо, вне всякого сомнения, можно было назвать красивым. Чуть полноватые губы были так причудливо изогнуты, что казалось, будто индеец смотрит как бы усмехаясь, и от этой усмешки у Скайлар по спине пробегал холодок. Не было никаких сомнений, что немало индейских девушек открыто признавались в своих чувствах этому безжалостному воину.
И вот он стоял перед ней совершенно обнаженный, на коже его поблескивали капельки воды, и крепко держал за плечи.
— Дикарь! Дьявольское отродье! — взвизгнула Скайлар.
Руки ее были связаны, плечи — в железных тисках его пальцев, и все же она не сдавалась, продолжая бороться из последних сил. Наконец Скайлар изловчилась и пнула его ногой в голень. Удар получился весьма внушительным, как ей показалось, а он всего лишь слегка поморщился. Несколько секунд они стояли, свирепо глядя друг на друга. И тут Скайлар снова пронзительно вскрикнула — индеец оторвал ее от пола и бросил на кровать. Несчастная не на шутку перепугалась, когда он схватил ее за ногу и решительно стащил черный кожаный ботинок. Все попытки освободиться оказались напрасными, да и могла ли хрупкая женщина справиться с таким громилой?
— О Господи, нет!
За первым ботинком последовал второй. Вытянув вперед связанные руки, Скайлар уперлась индейцу в грудь. Но когда он потянулся за жуткого вида длинным охотничьим ножом и нацелился прямо в грудь, сердце ее упало. Скайлар замолчала и широко раскрытыми глазами смотрела на индейца, гадая, когда же острый клинок пронзит ее тело, каково это — почувствовать холодную сталь у себя в груди, как больно, как тяжело ей будет умирать…
— Они убьют тебя! — воскликнула она, заставляя себя не плакать, хотя слезы готовы были в любой момент брызнуть из глаз. — Солдаты найдут тебя и уж тогда разрежут на кусочки, выпотрошат, голову тебе оторвут, снимут скальп! О да, они снимут с тебя скальп и оставят истекать кровью, пока не умрешь!
Скайлар почудилось, будто губы индейца изогнулись в ироничной усмешке, но глаза по-прежнему мрачно смотрели на нее. Вот он взмахнул рукой, Скайлар зажмурилась и пронзительно завопила, понимая, что сейчас острый нож вонзится в ее грудь.
Но вместо того…
Скайлар услышала звук разрываемой материи. Она распахнула глаза, как только до нее дошло, что он разрезает ее собственное платье от воротничка до самой подпушки.
— Нет! — вскрикнула она, в ужасе глядя на его действия, хотя голос рассудка подсказывал: пусть лучше режет платье, чем ее саму.
Отважная женщина пыталась воспрепятствовать дикарю, отбиваясь связанными руками, но все усилия оказались напрасны. Он попросту перевернул ее на постели лицом вниз, так, что она уткнулась в гору изрезанных в клочья тряпок, и продолжил делать то, что начал: методично разрезал и срывал черный шелк и кружева платья, шемизетку, нижнюю юбку, корсет, панталоны и даже розовые, все в бантиках подвязки. Наконец он перевернул ее на спину, молча глядя на полуобнаженную испуганную женщину.
— Они вырежут твое сердце! — вновь принялась за угрозы она, глотая слезы и холодея от страха. — А потом, потом они… они кастрируют тебя и бросят — сам знаешь что — на съедение свиньям! — Скайлар была уже близка к истерике. — Нет, я сама! Сама сделаю это! Дай только добраться до ножа. Ты еще пожалеешь о том, что…
Скайлар взвизгнула, потому что в этот момент дикарь встал и подхватил ее на руки. Каким же способом он собирается убить ее? Какую изощренную казнь придумал?
Каково же было ее изумление, когда дикарь взял и просто бросил ее в ванну.
Утопить ее — вот что он собирается сделать.
Скайлар почувствовала, что индеец схватил ее за волосы — верно, для того, чтобы удобнее было удерживать голову подводой…
Но он всего лишь приподнял роскошную гриву золотистых волос, не давая им намокнуть, и перекинул через бортик ванны. Затем повернулся к камину и снял с огня котел с кипящей водой.
Так вот что! Он намерен обварить ее. Но нет, он осторожно вылил кипяток в ванну, просто для того, чтобы вода стала теплее, вернулся к камину и швырнул молодой женщине кусок мыла.
— Хочешь, чтобы я была чистой, перед тем как убить меня?! — с горечью выкрикнула Скайлар. — Нет!.. — начала вопить она, когда увидела, что индеец опустился рядом с ванной, а в руке его блеснул нож.
Она так и сидела, вопя во весь голос. А индеец всего-навсего перерезал этим ножом кожаные ремни, стягивающие ее запястья. Почувствовав, что руки свободны, Скайлар поспешно схватила кусок мыла и вознамерилась было запустить в дикаря, но он вовремя остановил ее руку, сжав так, что женщина вскрикнула от боли. Глаза дикаря злобно смотрели из-под сдвинутых бровей, и от этого свирепого взгляда Скайлар застыла, лишь сердце ее бешено колотилось в груди.
— Отлично! — воскликнула она, изо всех сил пытаясь унять предательскую дрожь. — Я вымоюсь, если тебе так будет приятнее убивать меня.
Скайлар пристально смотрела индейцу в глаза. Сейчас вид его, казалось, был еще более устрашающим. Он, очевидно, нисколько не смущался своей наготы, в то время как Скайлар не знала, куда деться от стыда. А ведь он сложен как бог, невольно подумала она, и совсем не важно, какого цвета его кожа.
Наконец индеец встал и подошел к камину, а Скайлар, довольная тем, что он отвернулся, схватила кусок мыла. Время. Ей необходимо выиграть время! И Скайлар принялась яростно смывать с лица глубоко въевшуюся грязь. Она с остервенением терла руки, ноги, всю себя, не переставая думать о том, как бы сбежать.
И тут ноздри ее защекотал запах кофе. Такой ароматный, дразнящий…
Скайлар слышала, как индеец гремит чем-то, слышала его шаги, но вдруг в комнате воцарилась тишина. Индеец стоял у камина, скрестив руки на груди, переодетый в просторный халат, какие белые мужчины обычно носят дома. Глаза его смотрели холодно, точно два сверкающих изумруда.
Скайлар вдруг поняла, что он изучающе разглядывает ее, и вспыхнула от смущения. Ее охватила паника. Плохо соображая, что она делает, Скайлар выскочила из ванны и побежала к двери.
Но разумеется, убежать ей не удалось. Как только индеец схватил ее в охапку, Скайлар, истерично вскрикивая — то ли смеясь, то ли плача, — принялась осыпать широкую грудь ударами. Просторный белый халат распахнулся. Скайлар не видела ничего, кроме мощной бронзовой груди. Она чувствовала тепло его тела, гладкую кожу под ладонями, силу, скрытую в его руках. От него исходил чистый запах мыла, и, к своему ужасу, Скайлар поняла, что реагирует на его близость совсем не так, как должна бы.
Индеец опустил Скайлар на кровать. Пальцы его запутались в ее длинных белокурых волосах, а руки Скайлар — в просторном халате. Намеренно, нет ли, он упал прямо на нее. И теперь с еще большей остротой она ощущала едва ли не каждую клеточку его сильного тела, желание, разгорающееся в нем. Скайлар едва не задохнулась от ужаса, когда поняла, что и в ней самой вспыхнул огонь. Она отчаянно выворачивалась, все еще пытаясь освободиться, но силы уже были на исходе. Наконец она откинулась на подушки, оставив попытки вырваться, и заговорила, вложив в слова столько яда, сколько могла: