–Магрит…– Ричард догнал меня на улице. Я не думала даже что он пойдёт за мной, а он умудрился ещё и догнать.
Я обернулась. На дневном свету он был ещё более болезненным, и кожа его казалась будто бы серой.
–Моя дочь умирает, – тихо сказал Ричард, и ярость ушла из его взгляда.
Его дочь? Каталина? Она была у меня в руках – нервное, несчастное создание, которому я могла навредить, мстя самому Ричарду, но не стала. Потому что не смогла навредить невинной душе! А следовало бы, следовало, и тогда…
Стоп, что?
–Как это…умирает? – не поняла я. У меня не вязалось в мыслях. Она ж была ещё ученицей. Она ж совсем ещё ребёнок! Дети не должны умирать.
–Я поддерживаю в ней жизнь, – сказал Ричард, его голос был совсем чужим и не принадлежал тому, кого я знала. – Я отдаю ей свои силы. Илди тоже так делает. Но она слабее.
Я представила себе Илди, которую видела лишь раз и которая произвела на меня впечатление весьма истеричной особы. Нет, я догадывалась, что Ричард сохраняет с ней отношения и после того, как его родители не дали им пожениться, а сами они поняли, что не сошлись характерами, в конце концов – дочь их связывала! Но я представила, что и Илди выглядит сейчас также как он и меня саму качнуло.
–Так что с ней? Что говорят целители? – на нас оборачивались люди. Наверное, я слишком громко кричала на Ричарда. Но он сам виноват – почему он сам не скажет всё как есть? почему из него тянуть-то надо?
–Перспия.
Я выругалась. Перспия – это точно конец. Её не лечат. Её даже объяснить не могут. Представьте себе надутый спасательный круг из людского мира. Если он цел – он держится на плаву. Но вот в него попало что-то и… круг сдувает. Вы накачиваете его воздухом, вы злитесь, а круг сдувает всё равно. Вы находите дыру, затыкаете её, заклеиваете, а фонит воздухом уже из другой, новой дыры.
То же происходит и с ведьмами и магами. Никто не знает что такое «перспия» и почему она вдруг возникает, но только это всё тот же вечно сдувающийся и рвущийся на ходу круг. Вливайте в мага или ведьму силы, а круг будет всё равно сдувать и ведьма или маг, сначала испытывающие постоянные головные боли и слабость, будут всё слабее и слабее. А их сила будет уходить в ничто, хлестать по миру, растекаясь то в природные катастрофы, если силы много, то служа подпиткой тем, кто умеет эту силу брать из природы. И так пока не кончатся силы, и так пока организм не перестанет принимать чужую силу. Душа как желудок – после долгой голодовки желудок уже не принимает пищу, так и душа – чувствуя голод сил, она в какой-то момент так ослабнет, что не примет вливания и умрёт…
И нет спасения. И нет лечения. И диагностики толком тоже нет. Есть пара теорий, мол, возникает перспия от того, что кто-то насылает проклятия на мага или ведьму или это наше заболевание от магии…
Но теории прекрасны, когда не касаются тебя, а когда смотришь на знакомое лицо, которое иссыхает, само себя испивает, пытаясь помочь дочери, что уже обречена – уже не до теорий.
Поэтому он и скрывается. Поэтому он и болезненно выглядит. Поэтому он и пришёл ко мне, чтобы я его не убила, пока он пытается влить последние силы в свою дочь! Обещал мне всё, лишь бы иметь возможность продлить жизнь своей дочери.
Боги, но как же это несправедливо! Ну порази перспия профессора Карлини или мадам Франческу, или Ричарда, или меня – я бы поняла. Мы все уже виноваты. Но девочка? Она ещё не закончила Академию. Но она её уже и не закончит.
С перспией не выживешь. Долго не протянешь. Что ж, молодец, Магрит, ты докопалась до правды без зелья Правды. И что ты будешь теперь с этим знанием делать? Ты не целитель. Ты не зельевар. Ты не лекарь. Но уйти? Сказать, мол, ладно, хорошо, желаю удачи, и уйти?
Ты не сможешь, Магрит!
–Ричард, я…– а что тут вообще скажешь? Он и сам знает, что спасения нет. Но это его дочь и этим всё сказано.
–Не надо, – попросил он, – только без этой жалости, ладно?
Я кивнула. Я понимаю. Вернее, логически понимаю, а душой я этого пережить не хочу, чтобы до конца понять. Мне хватит теории.
–Поэтому я и пришёл, – сказал Ричард, да я и сама поняла. Он хотел знать, что я не вломлюсь в его жизнь в самый неподходящий момент с местью. У него было внутреннее море горечи, которая не знала выхода.
–Ты так долго не протянешь, – я сказала очевидное.
–Думаешь, меня это волнует?
Где-то вокруг были люди. Но что они значили?
–Я помогу, – решиться было просто, сказать о решении оказалось сложнее. – Я поделюсь силой. Я спрошу Карлини, Франческу… у них есть связи. Может артефакты.