Что меня всегда удивляло в дворцовой жизни, так это сборы. Не важно — куда. Потому, как всегда повторяется одно и то же. В то время, когда, казалось бы, все спят, на самом деле леди 'наводят красоту'. Это полбеды. Но потом начинаются визиты друг к другу. Причем они носят характер снежного кома. Одна зашла к другой, потом вдвоем к третьей, втроем к четвертой… Я никогда не понимала в этом смысла. Но что меня всегда волновало, так это: где все это время проводят мужчины? И как визитерши узнают, что следующая леди будет свободна или в сборах, а не нежиться в чьих-либо объятиях? Иногда даже мужа.
Но все-таки в спальне его высочества было лучше. Вздохнув, я позволила облачить себя в принесенное служанкой платье какого-то грязно-зеленого цвета. Ну, Агата! Мало того, что зеленый — не мой цвет, и вообще ненавистен мне, так он еще и с примесью грязи! Я промолчала только потому, что мне уже не терпелось узнать, зачем все-таки семья сменила гнев на милость. А времени на препирательства просто не осталось. Прическу успела отвоевать, и то благо.
Выслушав слова восхищения от леди, что пришли с родственницами, выдержав ехидную ухмылку Агаты, улыбнувшись сочувствующему взгляду Абель и важно кивнув матушке, я наконец-то выплыла из апартаментов, дабы прошествовать на завтрак. В полдень же самое время завтракать. Ах, да! Это же дворец короля Равии, маленького, но очень гордого государства. И его аррогантность позволяла вводить собственные устои и устанавливать для них время.
Что я могу рассказать о завтраке? Три десятка кислых лиц, что не могут себе позволить подольше поспать или выпить чая прямо в постели. Единственный, кто был искренне доволен, так это Августин. Он, вообще, всегда счастливый. Нет, не потому, что дурак. Братишка, наверное, самый нормальный из всего нашего Рода.
Я с трудом сдерживалась от зевков, что для леди неприличны, ибо тут дворец, а не монастырь. В монастыре, вообще, леди не водятся. Там только монахини и послушницы. Но зевать можно было всем. Еще немного, и я попрошусь обратно.
Отец, герцог Тариский, или просто герцог-целитель, с каждой встречей все хорошел и хорошел. Надо бы секрет у него узнать. Хоть мой дар и не позволяет любым вмешательствам извне и изнутри посягнуть на мое здоровье и красоту, чужими тайнами интересоваться надо. Я, видимо, так пристально разглядывала отца, что он вдруг отодвинул от себя чашку и блюдца с различными угощениями и резко встал. Мне показалось, я услышала несколько вздохов. Но вот каких, восхищенных или облегченных, я не поняла.
— Александрин, — без предисловий начал отец, — я жду тебя в своем кабинете, — и вышел.
Да, у отца был свой кабинет во дворце, помимо других рабочих помещений, закрепленных за целителями. Мы, если не самые, но достаточно уважаемые представители аристократии Равии. И если король, не менее гордый, чем само королевство, желает видеть нас подле себя, то просто не может не создать для этого необходимых условий.
Глава 2
Годы меняют все. Но не дворец. Он оставался таким же, каким я запомнила его пять лет назад. Много дорогой лепнины, много портретов венценосных предков, много показательно выставленного оружия. Все это я рассмотрела, пока Августин провожал меня к кабинету отца.
Мое состояние было каким-то противоречивым. Интересно и страшно. Поэтому я, то ускоряла шаг, то задерживалась на очередной картине. Нормально так я медлила, раз сумела уловить одну закономерность среди пар правящей династии: если все мужчины отличались своими внушительными габаритами, то их избранницы, напротив, были особами миниатюрными. Эх, не быть мне королевой! Я, конечно, несерьезно, но обидно же! Честно говоря, я была средненькой во всех параметрах фигуры. А середина, как говорится, это всегда самое лучшее!
Сколько ни медли, все же оказалась я перед дверью кабинета герцога-целителя. Августин открыл дверь. Взял под локоток и завел во внутрь. Закрыл дверь, но остался возле нее. Чтобы я не убежала? Как-то внутренне поежилась. На всякий случай. Мало ли.
Чем кабинет отличается от остальных, раз закреплен за целителем? На первый взгляд, ничем. Но если быть более внимательным, то заметишь несколько кушеток, вместо кресел для посетителей. Книги, стоящие на полках, были сплошь касательно медицины. Целителю они не к чему, но антураж соблюдать надо.
Отец уже сидел за столом. Матушка (и когда только успела прийти?) расположилась на одной из кушеток. Сидела она на ней. Значит, точно из-за меня пришла, а не потому, что нездоровая. Братишка также за спиной. Одна я не знаю, куда приткнуться. И надо ли приветствовать как-то отца. Перед завтраком выяснилось, что я совершенно забыла эту часть этикета. И не вспомнила до сих пор.