– Прикалываешься? У тебя аппетит пропадает в двух случаях. Когда ты с кем-то сильно посрался, или если в дневник случайно забрела тройка! А поскольку сейчас каникулы…
– Да заебал ты, – возмутился Белов, взяв пирожок тети Лены и вгрызся в него.
***
– Чего ты такой смурной, словно не у бабули был, а в армейском лагере? – подобные вопросы Марк слышал все три дня, как вернулся.
Он молча ковырял вилкой в тарелке. Аппетита не было.
– Все нормально.
А что он должен сказать? Что его большое и светлое оказалось подделкой? Что ему втюхали второсортную дешевку, взяв оплату, как за оригинал? Что ему противно от собственной тупости?
«Или что мне хочется спуститься вниз и разбить лобовик шикарного Лексуса, который резал глаза?»
Игнат приезжал каждый день. Каждый день поднимался и звонил в двери. И все три дня Марк просил отца сказать, что его нет дома. Благо отец, считающий теперь Игната безмозглым мажором, плотно сидящим на наркоте, не возражал. Борис только недоумевал, почему сын не может сказать «иди на хер» в лоб, но Марк отмахнулся тем, что не хочет связываться с «избалованным придурком». И это объяснение было частью правды.
Звонки Старка Белов игнорировал. Смс удалялись непрочитанными. Хоть их и было немного. Видимо, Игнат по-прежнему хотел личного контакта.
«Боже, что же будет в школе?» – ужасался Марк.
От ковыряния в тарелке отвлек звонок отцовского телефона.
– Черт, твоя бабушка… не хочешь поговорить? – Борис скривился, как от зубной боли.
От необходимости отвечать избавил дверной звонок. Отец тяжело вздохнул и принял вызов тещи, а Марк пошел в коридор. Лязгнув замками и широко распахнув дверь, он не сдержал мата.
Перед ним стоял Игнат. Замерзший и уставший.
– Веришь, нет – три раза поворачивал обратно машину. Таксист, наверно, проклинал меня. Хотя за те бабки, что я ему оставил… он мог бы махнуть за границу, – Игнат говорил быстро, но Марк успел отметить просящий взгляд. Две недели назад у него был такой же… А сейчас…
– Что ты хочешь? – он вышел на площадку, закрыв за собой дверь.
– Марк выслушай, прошу, – Старк подошел ближе, и Белов уловил еще и запах спиртного.
«А я-то думаю, чего он на такси».
– Старк, – Игнат вздрогнул на этом слове. Прозвище, которое так ему нравилось, из уст Белова звучало слишком резко. – Ты сам все определил. Я две недели пытался что-то изменить. Я звонил, писал. Я ловил тебя в школе. Я пришел в тот клуб только ради тебя. Но там ты мне все популярно объяснил, и я понял. Так что тебе от меня нужно теперь?
– Ты. Мне нужен ты, – хрипло ответил Старков.
– А мне нужен отдых от тебя.
– Марк, я сожалею! Я ошибся. Мы ведь можем начать сначала, – Игнат хотел дотронуться и даже протянул руку, но тут же сжал ее в кулак.
– Мне не нужно ни начала, ни конца. Для меня все закончилось в тот вечер. – Марк покачал головой.
Игнат чуть приблизился.
– Врешь… Я знаю, что повел себя, как мудак! Но ты был искренним! Ты хотел быть со мной. Что-то очень сильное толкнуло тебя на риск поверить мне.
Белов похвалил себя, когда, не дрогнув голосом, сказал:
– Хотел. Признаю. И что, мне теперь радостно вилять хвостом оттого, что тупоголовый хозяин узнал правду? Оставим мои мотивы в сторону, и давай вспомним о твоих. Для тебя-то, по сути, и не начиналось ничего. Ты мне соврал. Ты сказал, что все будет по-настоящему. В итоге не было вообще ничего. Одна бутафория.
– Нет, все не так… твою мать… – Игнат отпрянул от него, навернул пару кругов по лестничной площадке и уселся светлыми джинсами прямо на ступеньки, вцепившись в волосы руками.
– Я видел переписку, забыл? Ты трахнул Громову, а после рассуждал, как, получив контроль надо мной, вы все повторите, – выплюнул Белов.
– Марк, все было настоящим! Я просто не сразу это понял! У меня в голове была каша. После нашего поцелуя на дне рождении Стаса, после той аварии я немного пришел в себя. И был полностью сосредоточен на тебе, – последние слова Старков практически простонал, утыкаясь лицом в раскрытые ладони.
Поняв, что начинает реагировать на слова, Марк закутался поплотнее в броню:
– Я не верю тебе. Но если для тебя так важно снова оставить меня в дураках, хрен с тобой. Давай, я сейчас тебе скажу «ок», и ты съебешь, наконец, домой, забыв сюда дорогу, – как можно равнодушнее сказал он.
Игнат резко вскочил и практически прижал его к стенке своим телом. Марк побоялся, что тот распустит руки, но все внимание мажора было сосредоточено на его лице.