Вот и сейчас, Марк нес учителю химии доклад в счет пропуска одной лабораторной. Он уже дошел до кабинета, когда ему позвонил Старк. Белов решил, что две минуты ничего не изменят, и сбросил вызов. Но когда вышел из кабинета, не успел пройти и пары метров, как на него прыгнули сзади.
– Нашлась! Соня нашлась! – заорал Игнат ему в ухо. Марк крутанулся, оказавшись нос к носу, едва веря в услышанное. – Она в больнице. Но она жива! Жива!
А у Белова заложило уши. Не от крика. От облегчения. Вне себя от радости Белов прыгнул на Старкова прямо там, в школьном коридоре.
Кажется, их прыжки и радостные вопли, сдобренные заливистым смехом, стали причиной вызова в школу родителей. Марк точно не помнил. Это ему уже рассказывали, когда они вернулись из кабинета директора.
– Как мне надоела ваша парочка. То вы деретесь, но чуть не целуетесь в коридоре, – ворчал грузный мужчина, с растущим беспокойством глядя на глупые улыбки своих учеников. Особенно его пугало состояние будущего медалиста.
Конечно, все санкции были отменены директором, когда тот узнал о причине восторгов, что не могло не радовать обоих. Но даже выговор не испортил бы им настроения.
Кошмар закончился.
***
Вскоре на смену радости пришло недоумение, а следом и шок, когда Марк узнал некоторые подробности.
Похитители не вернули Соню. И ее не нашли сотрудники полиции. Подруге удалось сбежать самой. Судя по всему, в тот же день, когда были получены фотографии.
Где она бродила эти дни, почему не дала о себе знать сразу, как сбежала – все это было для Белова тайной. К Соне шастали следователи, составляли фотороботы, задавали вопросы.
Попал Марк к Денисовой только спустя два дня, когда из подруги выкачали максимум сведений, и ее отец немного пришел в себя.
Так, пройдя досмотр похлеще, чем в аэропорте, клятвенно пообещав Андрею Сергеевичу не мучить Соню вопросами и не говорить о том, что произошло, и только что не пописав в баночку, Марк зашел в одноместную палату.
– Привет, – он осторожно присел на кровать и еще более осторожно обнял подругу.
Соня слегка дрожала, и Белов понимал, что она еще не отошла от пережитого ужаса, поэтому сжал крепче.
Когда он почувствовал, что дрожь утихает, и тело в его руках потихоньку расслабляется, то отстранился. На лице Сони красовались кровоподтеки, и стоило только гадать, как оно было разукрашено несколько дней назад. Кожа на шее представляла собой сине-зеленое решето. Остальное тщательно скрывалось знакомой домашней толстовкой, но Марк догадывался, что и руки девушки «радуют» буйством красок. Белов стиснул зубы и приказал себе улыбнуться.
– Я сильно страшная? – спросила Соня осторожно, стараясь не потревожить разбитую губу. Реакция друга на ее внешний вид не осталась незамеченной.
– Шутишь? Да ты самая красивая! – горячо стал убеждать Марк.
– Ага, наверно, именно поэтому от меня прячут зеркала. Чтоб не упала в обморок от собственной красоты, – то, что чувство юмора ее не покинуло, радовало.
– Ничего, вот заживет все, и я лично тебе зеркало принесу.
Соня вздрогнула. На глаза навернулись слезы.
– Марк… это было ужасно. Ужасно!
Следующие несколько минут Марк успокаивал ее, гладя по волосам и шепча всякий бред. Когда она успокоилась, то поморщившись, призналась:
– Марк, я… папа, он предложил отправить меня в Париж.
– Прекрасная мысль. Развеешься, – улыбнулся Белов. Но Соня покачала головой:
– Ты не понял. На совсем отправить. Он не хочет, чтобы я училась в России. Он боится за меня.
Марк ответил не сразу:
– Его можно понять, – пробормотал он. – Но неужели он тебя тут не защитит?
– Один раз не вышло. Больше он не хочет рисковать.
– А ты сама хочешь? – снова спросил Белов после небольшой паузы.
Соня пожала плечами:
– Я… я думала об этом все два дня. И пришла к выводу, что это единственный выход. Мне необходимо сменить обстановку.
– А как же твой брат?
– Папа все равно настаивал бы на Франции. Моя тетя когда-то училась в Сорбонне. Именно туда папа хочет меня отправить.
Марк накрыл руку Денисовой своей.
– Ты хотя бы доучишься с нами?
Соня всхлипнула и снова покачала головой:
– Я не смогу, Марк. Не смогу прийти в эту школу после всего, что… – она запнулась. – Я не смогу ходить по коридорам и здороваться с теми, у кого на лбу будут написаны вопросы, на которые я не смогу ответить. Я не смогу учиться в этом городе. Он стал слишком шумным для меня. Ты думаешь, почему я, сбежав, не позвонила сразу? Да я шарахалась от проезжающих мимо машин. Боялась людей. Мне казалось, что любой, кто увидит меня, узнает во мне дочь известного бизнесмена, затолкает в багажник, и весь ужас начнется по новой.