– Ты совсем страх потерял за последний месяц, да? – спросил Старк без тени сомнения, засунув руки в карман легкой кожаной куртки и сузив глаза.
– Откуда у меня страх? Ты же сам сказал, что у меня инстинкта самосохранения нет, – бормотал Марк, тыкая в телефон пальцем, стараясь не потерять нить разговора с одноклассником.
Старков не спешил отходить, чем изрядно напрягал.
– Ты чего тут встал? Уроки закончились, беги домой смотреть мультики, Старичок, – все так же, не отрывая глаз от телефона, сказал Белов.
– Если ты еще раз меня так назовешь, я не посмотрю ни на что и закопаю тебя в ближайшей клумбе! – тихо зарычал Игнат.
– Ага, заодно и себе могилку вырой, – парировал Марк. – Мне твоя «апельсинка» уже поперек горла стоит. «Старичок» хоть каким-то законам логики в придумывании кличек отвечает.
– Это как посмотреть. Никто не просил тебя в школу приходить в таком виде. Я помню нашу встречу. От тебя фонило апельсинами так, что я на них пару дней смотреть не мог. И вообще, я тебе, можно сказать, рекламу сделал. Ты знал, что Беловых в этой школе три? А Апельсинка одна, – нахально улыбнулся мажор.
– Ага, и совершенно не важно, что у Апельсинки член между ног болтается, – телефон в руке разродился звонком, Белов глянул на одноклассника с немой просьбой свалить, но тот ее проигнорировал.
Поговорку про двух зайцев помните? А Марк забыл. Одним глазом наблюдая за стоявшим рядом мажором и параллельно принимая вызов, он случайно нажал клавишу громкой связи.
Голос Синицына весело прозвенел едва не на всю опустевшую территорию школьного двора:
– Любовь моя, пляши! Хата сегодня на ночь в нашем распоряжении. Мои сваливают, и малую с собой забирают. Так что все, как обычно: с тебя бухло, с меня все остальное. Только будь другом, презики купи по дороге и занеси сразу, а то опять забудешь. Я тут генералю. Мама сказала, если будет срач, хрен мне, а не квартира, – последние слова друг говорил уже при стандартном режиме телефона, но делал это так старательно, словно был на приеме у логопеда. Разумеется, Старков все слышал. Белов едва не застонал от досады. Какая кому разница теперь, что презервативы Леха просил купить для себя и своей девушки, которая приедет к нему через пару часов, что после этого рандеву они собирались по-дружески посидеть за просмотром какого-нибудь фильма, лопая пиццу и запивая ее пивом?.. Теперь у Игната есть повод подкалывать его до конца года.
– Синица, я перезвоню, – процедил Марк.
Но Леха, видимо, был уже тотально настроен на режим подъеба, поэтому, когда через секунду он ласково произнес:
– Хорошо, Маруська, – Белов отключился.
И закрыл глаза, мысленно набираясь сил на то, чтобы отстаивать свою принадлежность к натуралам любой ценой. Неважно, пусть это будут хоть отбитые почки, хоть собственная жизнь.
Игнат не заставил себя долго ждать.
– Маруська? – насмешливо протянул он.
– Это дружеская кличка, – с максимальным спокойствием ответил Марк, посмотрев на одноклассника.
– А «любовь моя»? Тоже дружеская? – сарказм полился рекой, и Белов не выдержал. Подойдя ближе, он зашипел:
– А не пошел бы ты на…
– Игнат, милый!
Парни обернулись. В их сторону шла чета Старковых. Мама Игната махала им рукой.
– Твою мать… – выдохнули оба.
Настроение упало ниже нулевой отметки.
Самое стрёмное во всей этой ситуации было изображать дружелюбие перед родителями. Таких случаев было немного. Но отец Старка иногда забирал сына из школы, и тогда ребятам приходилось подключать все немногочисленные актерские способности. После таких встреч Марк чувствовал себя особо скверно. Да и “старичок” не выглядел шибко радостным.
Поэтому они старались избегать подобного и побыстрее свалить. Вот и сейчас, улыбнувшись самой широкой улыбкой, Марк тихо сказал однокласснику:
– Чтоб тебя трамвай переехал, долбоящер, – и собирался уже двинуться в путь, когда его остановил Александр Владимирович.
– Привет, Марк, уже уходишь?
– Да, здравствуйте. Спешу домой. Вот, остановился с Игнатом попрощаться, – выдав это скороговоркой, Белов, что есть силы, драпанул к воротам.
«Пиздатый денек», – вынес Марк вердикт, поеживаясь и уверяя себя, что озноб пробирает от холодного осеннего ветра, а не от пристального взгляда в спину.
***
Старенький диван в темной комнате возмущенно закряхтел под весом двух упавших на него тел. Маша пьяно захихикала, запуская руки под майку Марка. Прохладный ветерок, идущий с открытого балкона, пробирался под одежду, вызывая легкий дискомфорт. Но жажда почувствовать под собой стройное девичье тело значительно преобладала.