Прошло две недели, как мажор стал свидетелем его «трепетного» разговора с Лешей. Понятно, что трактовать брошенные другом реплики можно было по-разному, и Игнату при желании не составило бы труда поднасрать Белову. Но он отчего-то не спешил делать его посмешищем на всю школу. Лишь стал ещё больше смотреть в его сторону. Хотя, казалось бы, куда больше?.. И взгляды были иными. Полусомневающиеся, полувопросительные.
Белов хотел внести ясность с самого начала, но боялся, что банальное объяснение сделает все только хуже. Это же Старк. Перед такими людьми бесполезно оправдываться.
Подойти и грубо сказать: «Эй, слышь, я не гребаный педик!» – тоже было страшно. С его везением эту фразу услышит еще половина школы, и тогда точно хрен отвертится.
И тем не менее, до этого момента, Игнат молчал. И, решив, что Старков не придал этому значения, Марк расслабился.
И вот, пожалуйста!
Белов так глубоко ушел в свои мысли, что не заметил, как ноги продолжили движение. То, что они перестали касаться ступенек, понял уже в полете. Носу оставалось несколько несчастных сантиметров до пламенной встречи с бетоном, когда рука вцепилась в его волосы и слегка дернула вверх.
– Ааа! – взвыл он.
«Слегка?! Да у меня там плешь образовалась, не иначе!»
– Дебил, смотри, куда идешь! Нашел способ уйти от ответа, ничего не скажешь, – вполголоса возмущался Старков.
Марк, встав на обе ноги, тут же ощутил «потери». Да, благодаря мажору, у него было целое лицо (по крайней мере, в этот раз), но он успел хорошо приложиться коленом о ступеньки.
Тихо застонав, он медленно сел на ступеньку.
– Бля…
– Белов? – Игнат присел на ступеньку выше. – Белов, ты как? Больно? Где? – он принялся осматривать голову на повреждения. – Твою мать, я из-за твоей ромашки на голове ни хрена не вижу, – и когда пальцы коснулись подбородка, Марк вскинул голову и застыл оттого, что мажор был слишком близко.
Старков тоже не шевелился. О чем тот думал, Белов не знал, его же собственные мысли бегали по голове, как перепуганные китайцы-нелегалы во время нашествия агентов миграционной службы.
Легкое движение большого пальца вверх по щеке послужило сигнальным свистком.
Марк вздрогнул и слегка отодвинулся.
– Я… я в порядке, – встать получилось только со второго раза, потому что ноги дрожали, а руки Игната он проигнорировал, предпочтя им гладкую стену.
– Давай помогу, сейчас снова ебнешься, – сказал Старк.
– Не надо, – закачал головой так, что та чудом удержалась на шее. – Я сам. Что тут идти?
Действительно, оставалась пара ступенек, и вот уже в коридоре виднелась дверь медпункта.
Только пройти эту пару ступенек Марк предпочел жопой вперед, не разрывая зрительного контакта с одноклассником. Тот тоже медленно спускался следом. Не столько для того, чтобы проводить, сколько для того, чтобы успеть словить в случае чего. Потому что видок у Марка был тот еще. Как на ногах стоял – вообще удивительно.
– Осторожно, – в очередной раз сказал Игнат, глядя, как тот чуть не навернулся.
Наконец, лестница была позади, и, все же решив развернуться, Белов припустил в сторону медпункта.
Старку только и осталось, что смотреть ему вслед и бормотать:
– И как дожил до семнадцати? С такой-то координацией? – вспомнив, что его ждут на уроке, он поплелся обратно в класс.
Залетев в медпункт, Марк перепугал медсестру, которая пила чай, не отрывая глаз от телефона.
– Что у тебя?
«Пиздец у меня!»
– Голова болит.
– А чего носишься, если голова болит? – недовольно спросила женщина.
– Я не носился.
– Здрасте. А сердце чего так колотится?
«Хуй его знает», – подумал, но озвучивать не стал. Бегал, так бегал.
Осмотр показал небольшую температуру и повышенное давление, поэтому, сообщив классной и учителю алгебры, медсестра отпустила его домой. Предварительно напомнив, что это единичный случай, и для более длительных пропусков нужна справка из поликлиники.
Ещё несколько дней спустя.
К тому времени, когда Марк проснулся, папа уже уехал, оставив на столе деньги и записку.
«Матрешка, меня ночью не жди. Заплати коммуналку, загляни в холодильник и купи пожрать после учебы. Завтрак сам себе сообразишь, а то я с недобритой харей поеду».
– Как мило, пап, – прочитав записку, зевнул Марк.
В принципе, это было одно из стандартных вариантов утра в семье Беловых. Таким уж у Марка был папа.