Захлопнув двери, Марк сел прямо на пол, переводя дыхание. Сердце колотилось, словно пробежал стометровку.
«Что, блядь, со мной происходит? Старк, сука, чтоб тебе пусто было!»
Лехе звонить уже не хотелось. Не то было настроение. Так и просидел под дверью, пока не услышал удаляющиеся шаги.
Марк перевернулся на живот и подложил под голову декоративную подушку. Закрыл глаза и помимо воли перед глазами всплыли финальные кадры его пребывания на этой ярмарке тщеславия.
Когда он спустился вниз через минут пятнадцать, Игната уже нигде не было. Белов был этому невероятно рад, видеть мажора совершенно не хотелось. Он подошел к Соне.
Девушка была слегка притихшей. Глаза усталые, губы дрожат. Только сейчас Марк в полной мере осознал, что означали слова Стаса. Вся эта иллюзия давней дружбы с тем, кто отравляет жизнь, действительно давалась ей с трудом. Неизвестно, кому из них было сложнее сегодня: Марку, который был чужим на этом празднике жизни, или «своей» Соне.
Но последний час был особо тяжким. После танца Алекс словно забыл про существование Сони. Никаких подковырок, никаких взглядов. Денисова старалась держать лицо, но когда они случайно стали свидетелями, как Рокотов трахает ухо своей спутницы, зажав ту под лестницей, она не выдержала, развернулась и вернулась в зал.
Еле успокоив свою «подопечную», как в шутку называл Соню Стас этим вечером, Марк все же уговорил ее покинуть торжество и пойти спать. И, проводив подругу, он с чистой совестью отправился к себе.
От не самых веселых дум отвлек стук в дверь. Только не успел Марк и моргнуть, как деликатное постукивание тут же сменилось громкой долбежкой.
«Кто это там к праотцам торопится?» – злился Белов, вставая с кровати.
Уже собирался отчитать гостя, который явно ошибся дверью (другого объяснения парень не видел, так как кроме Сони к нему никто не мог прийти, а она уже должна была тихо посапывать под одеялком). Но упреки застряли в глотке, когда он увидел гостя.
В обнимку с бутылкой из темного стекла, на пороге его комнаты стоял Старков. Пьяный Старков.
– При-ивет, – пьяно протянул он.
– Виделись уже, – буркнул Марк. – Чего приперся?
– Что, великосветские тусовки слишком утомительны для тебя, Апельсинка? Что-то ты рано утопал баиньки? – Игнат внимательно осмотрел его сверху донизу, после чего ввалился в комнату. В прямом смысле этого слова. Бухнулся прямо в ноги. Целиком.
Белов растерялся. Второй раз мажор сам к нему приходит, и второй раз растягивается на полу. Если так и дальше пойдет, то у него разовьется ещё одна дурная привычка. Перспектива пожизненно валяющегося у его ног Старкова напугала Марка до такой усрачки, что, не отдавая себе отчета в действиях, он машинально пнул тушку одноклассника. Тот пьяно ойкнул.
– Что за манера такая – пинать своих гостей? – невзирая на свое состояние, Игнат все равно умудрялся выглядеть не пьяным дровосеком (коим Марк его и считал), а слегка подвыпившим Датским принцем. Пожалуй, умение сохранять лицо ему передалось на генетическом уровне.
«Аристократ, мать его…»
– Вставай давай, пьянь. Когда же ты успел так наебениться?
– А что еще делать в гостях у лучшего дург… друга? – выговорил он.
– Ну, как вариант, разговаривать, травить анекдоты, следить за своей девушкой и поменьше прикладываться к выпивке… Не пробовал? – Марк пытался поднять тело, но Игнату, по всей вероятности, нравилось сидеть на полу.
– Боже, ну ты и зану-уда, Апельсинка, – хрипло засмеялся Игнат. – И как ты живешь вообще?
– Это я зануда?
– Коне-ечно. Я вообще диву даюсь, как ты живешь с таким занудством. А еще ты гребаный перефекц… префекцин… уф… пер-фек-цио-нист. Вот. Ты настолько любишь, когда все идеально, что тебе проще корячиться самому, чем принять чью-то помощь.
Марк еле улавливал смысл пьяного бреда.
– Чего? Блядь, Старков, иди проспись! Ты не соображаешь, что несешь.