– Святые буфера, тут что кто-то думает, что мне что-то угрожает? – удивленно воскликнул Марк. – Если вы не забыли, товарищ пришел с мамой. Так что, давай, защитник силиконовых долин, ручки убрал, а то синяк поставлю, бо-бо будет, – Старков, видно, не ожидал такого отпора, поэтому на секунду ослабил хватку.
Белов вырвался. Мажор стал двигаться на него, но Марк резко подпрыгнул и стал декламировать свое юмористическое творчество, забравшись на парты и прыгая с одной на другую. Старков носился за ним с криками «ты труп, дворняжка».
Класс поделился на два лагеря. Один веселились невиданному зрелищу (видимо, Старкову действительно никто прежде отпора не давал), а другие призывали к порядку и пытались успокоить зарвавшихся парней.
Старк сделал неожиданный прыжок, и Марк шлепнулся прямо на него.
«Чувство, будто в коровье дерьмо упал – радости столько же».
– Ну что, давай теперь разбираться, апельсинка, – ядовито прошипел мажор.
«Как он меня назвал? КАК?!» – это была последняя разумная и вообще человекоподобная мысль образцового мальчика.
Дальше в голове Марка начался фестиваль ёбнутых идей. Иначе нельзя объяснить то, что он с размаху врезал в ехидное лицо одноклассника.
Растащили их через несколько минут, с большим трудом, под дикие вопли девочек, и классной.
На какое-то время Игнат (вот оказывается, как звали долбоеба) пропал из его поля зрения. И увидел он его спустя полчаса. В кабинете директора.
День не задался?
Забудьте. Это определение больше сюда не подходит. Как там говорил Вольтер?
«Утром я составляю план, а днем делаю глупости».
Заменить « делаю глупости» на «страдаю полнейшей хуйней», и мы получим нечто более менее похожее, чтобы описать всю хуеватость ситуации.
Это была его первая серьезная школьная драка.
Это был первый вызов к директору, чтобы отчитать, а не принести благодарность.
Это был первый случай, когда к директору вызвали его отца для того, чтобы пожаловаться на сына.
А ведь план освоения в этой школы был так прост: молча учиться, забрать золотую медаль, безупречную характеристику и валить широким шагом во взрослую жизнь. Но что-то не задалось…
– Прекрасная реализация планов, сын, – хмурится отец, осматривая приемную перед кабинетом директора.
– Плох тот план, который нельзя изменить, – рычит Марк. И с ненавистью смотрит на сидящего напротив парня. Тот, чувствуя взгляд, прожигает ответным «ласковым». И Марк читает по губам:
– Пиздец тебе, Апельсинка!
Секретарша просит отца Марка и маму Игната зайти в кабинет. И Марк понимает, что его самоконтролю срочно нужен дефибриллятор. Медленно встает. Старков зеркально повторяет.
– Ну-ка, повтори, смертник! – шипит он прямо в кадык козлу.
– Я. Сказал. Что. Тебе. Пиздец! – молчание, после которого Марк задирает голову. А тот, словно этого и ждал. – Апельсинка, – добавил он.
Кажется, именно в этот момент “пай-мальчик” внутри Белова испустил дух.
Во второй раз их разнимал уже сам директор. Правда толку от толстого мужичка было мало, зато голосистая секретарша стала звать подмогу, и на помощь прибежало два мужика покрепче. Игната оттащили от Марка. В руках у мажора был рукав Белова, а в руках Белова торчал клок волос мажора.
– Коротышка. Ты даже драться нормально не можешь, – презрительно выкрикнул Старков, которого держали директор и один из прибежавших мужчин.
Это было обидно. Да, в школе он не дрался ни разу. Но когда у ребят из его класса случался конфликт с другими классами, или еще с кем, никогда не прикрывался олимпиадами, учебой или просто домашкой. Никогда. Всегда шел на побоище. Там и научился держать удар. Даже местная гопота знала, что Марк – «отличник с изюминкой», и не трогали, считая «в целом, нормальным пацаном».
Но когда тебя скручивают в узел, и единственными средствами защиты являются левая рука и зубы, выбор невелик. По-любому, этот мудак брал уроки у какого-нибудь мастера спорта.
– Коротышка у тебя в штанах, – не остался в долгу Белов, которого уже выводили (да какое там – выносили, словно бьющуюся в припадке гориллу) из кабинета отец с еще одним мужиком, дабы не нагнетать обстановку.
Разобрались ближе к трем часам дня. Вся школа уже опустела. 1 сентября. Никто не учится. Только учителя изредка сновали туда-сюда.
Марк с отцом наконец вышли из школы. В связи с тем, что двое парней не могли находится рядом в одном помещении больше трех минут, чтобы не вцепиться друг другу в морды, на четвертый раз решено было провести разговор с родителями по одному.