На ощупь дошел до двери. Дернув за ручку, Марк не сильно удивился.
Закрыто. Ну кто бы мог подумать?!
Ничего не видя в кромешной темноте, Марк отошел от двери и чуть не упал на что-то, обтянутое кожей. Кажется, это была низкая банкетка.
В его старой школе в раздевалке находились либо пара низких скамеек, либо несколько стульев. И все!
«А здешние задницы богатеньких папаш, видимо, не привыкли сидеть на твердом даже несколько секунд, пока штаны надевают», – презрительно подумал Марк. Тело ужасно болело.
«И все же хорошо, что банкетка мягкая», – вяло подумал Белов. Произойди это в его старой школе, сейчас он бы лежал на куске дерева.
О том, что, если бы дело было в его родной школе, ничего подобного вообще не случилось бы, Марк как-то не успел подумать. Он провалился в сон.
– Эй! Я кому говорю? А ну, вставай! Напьются, а мне потом выговор влепят! – Марк приоткрыл глаза. Свет сильно бил в глаза, голова болела. Парень сел и потер виски. Осмотрелся. Та же раздевалка. А рядом стоит немолодая женщина и с укором глядит на него.
– Ну что, проспался, пьянь?
– Я не пьянь, – прохрипел Белов. – Меня тут закрыли.
Женщина недолго изучала его, после чего принюхалась.
– Да, вроде не пил. Извини, я тут обычно после всяких праздников постоянно кого-то нахожу. То в туалете, то в раздевалке, то в классе. Напьетесь и начинаете устраивать вакханалии.
Марк встал.
– А вы здесь убираетесь, да?
– Нет, я вахтер. Проверяю, все ли закрыто, нет ли кого. И потом иду спать.
– Куда? – не понял Марк.
– К себе в каморку, глупый. Тут ведь такая техника, бассейн, ремонт. Даже если не ограбят, то испортить могут. В прошлом году наши же ученики в бассейн чернил добавили. А у малышей с утра занятия. Так что, охрана у нас полные сутки. Вот и ночую тут. По сменам. Вместе с Ивановной. Это второй вахтер.
– Ясно, – буркнул Белов, выходя в коридор. – А сколько времени?
– Эко тебя отметелили, – покачала головой вахтерша. – Уже семь часов. Кто ж тебя так? – Марк молча отвернулся. – Ну, не переживай. Такое бывает. Ты же, небось, не из их касты?
Марк с трудом сглотнул и кивнул.
– Да, я льготник.
– Ну, тогда нечему удивляться. Тут такое всегда. Правда, чтобы в первый же день… За те три года, что я тут работаю, такого еще не было. Обычно, первого сентября все старшие классы спешат отметить воссоединение с друзьями, в клубы ночные рвутся, или домой к кому-то. Не виделись давно, соскучились. Или похвастаться хотят, кто где отдохнул. Так что драк в первый же день я не припомню. Да и не понятно еще же, кто свой, а кто чужой.
– Какой чужой? Я что, немец в сорок первом? Я всего лишь пришел сюда учиться! – Белов сам не знал, почему раскрывается перед этой женщиной.
– Ты из какого класса? Десятый? Девятый?
– Выпускной, – ответил Марк.
– Ох… Старков и компания? – Белов засопел и начал озираться.
– Вы извините, мне уже пора. Отец уже час, как дома, а меня нет. Телефон с пиджаком я потерял. Он наверняка волнуется.
– Не этот? – женщина помахала бесформенным мешком, который назывался еще утром пиджаком.
– Он, – обрадовался Марк, хватая тряпку. – Спасибо, – улыбнулся он вахтерше.
Телефон лежал во внутреннем кармане, никто на него не посягнул. Деньги и проездной тоже были на месте. А вот ключей не было. Ну и черт с ними. Белов залез в журнал вызовов.
– Твою мать, – ругнулся Марк, увидев количество пропущенных. Шесть от папы, три от Лешки, лучшего друга и бывшего одноклассника, один от Маши (соседка по двору, и, по совместительству, его первая партнерша). – Вы простите, но мне пора.
– Подожди. Тебя хоть зовут как? – улыбнулась женщина.
– Марк. Марк Белов.
– А я Зинаида Степановна. Но можешь меня звать тетей Зиной. Меня тут многие так называют. Пошли, я хоть помогу тебе себя в порядок привести, – она настойчиво потянула упирающегося новичка за собой. Но устоять перед добродушной женщиной после того, как его почти так же тянули в раздевалку на избиение двое отморозков, было сложно. Ему был необходим глоток простой человечности.
Марк шел, еле переставляя ноги. Частично это было из-за того, что он долгое время спал в неудобной позе. На секунду мелькнула мысль о том, что хорошо, что все-таки не те амбалы его обработали. Тогда бы он действительно не мог идти.
Когда Белов поравнялся с той самой машиной, откуда вышли три терминатора в костюмах, он уже мысленно молил Бога об отпущении грехов. Но, глянув на одного из них, понял, что не они – главная его беда.