— А ты?
— А я умираю от желания быть пойманной, — таинственным полушепотом призналась Вероника.
— Но не посаженной в клетку?
— И не окольцованной, — усмехнувшись, добавила Вероника.
Кейси нахмурилась. Вероника расправила плечи.
— Ты же знаешь, что я об этом думаю!
— Любовники — да. Любовь — нет. Семья — никогда. — Кейси поставила локти на стол и положила подбородок на руки, задумчиво уставившись на приготовленный Вероникой завтрак.
Даже мрачное выражение не портило ее лица. Кейси была красива. И экзотична, как райская птица. Яркая одежда, много косметики, золотые серьги в виде обручей, достающие до самых плеч. В молодости Вероника восхищалась своей подругой, пыталась во всем ей подражать — и теперь благодарила судьбу за встречу с Кейси. Если бы не пример старшей подруги, Вероника, пожалуй, кончила бы, как ее сестра.
— Разве не ты всегда твердила, что главное в жизни — свобода? — улыбаясь, спросила Вероника.
— Свобода хороша для молодых. А когда стареешь, начинаешь ценить стабильность и покой.
— Смеешься, что ли? Какая же ты старуха? — Хотелось бы Веронике обладать хоть малой толикой энергии и вкуса к жизни, которые всегда отличали ее подругу!
— Ничто не заставляет женщину чувствовать себя развалиной, как энергичное создание восемнадцати месяцев от роду, — сказала Кейси, поднимая с пола свою дочку. Она усадила малышку Поппи на высокий стульчик и подобрала с пола несколько цветных карандашей. — Попробуй-ка желтый, милая. В моем доме не место серым и коричневым цветам.
Радостно гукая, Поппи потянулась за карандашами.
— Ты обожаешь возиться с дочкой, — заметила Вероника.
— Еще бы!
Кейси достала из раскрытого шкафчика дюжину ярких голубых, розовых и зеленых керамических тарелок разной величины. Почти все предметы у нее в доме и в студии были яркими, почти все — сделаны своими руками. Она доставала их по своеобразному бартеру, заключенному с многочисленными друзьями, увлекающимися рукоделием. Вероника и в этом подражала своей наставнице — в собственном доме, — но предпочитала приглушенные тона.
Кейси погладила огненно-рыжие короткие кудряшки дочки.
— Знаешь, иногда вечерами я скучаю по прежним клубным похождениям. Уже и ноги не держат, а душа все рвется в пляс! Хотя куда мне плясать… сорок лет — считай, уже старуха!
— Тебе нужен любовник, вот и все. Новый роман оживит тебя. И даст тебе силы.
— Мужчину-то найти несложно. — Кейси небрежно махнула рукой. — Нянька, на которую можно положиться, вот кого не сразу найдешь.
Малышка Поппи загукала и замахала ручонками. Девочка пошла в мать, если не считать огненно-рыжих волос, и была такой хорошенькой, что Вероника, не удержавшись, наклонилась к ней и расцеловала ее в обе пухлые щечки.
— Ах эти вечные родительские жалобы, — сказала она. — Слушай, Кейси, а почему бы мне не посидеть сегодня с малышкой? А ты сходи куда-нибудь, повеселись. Насморк у крошки, похоже, прошел.
Вчера вечером Поппи приболела, и из-за этого подругам не удалось пойти на открытие ресторана вдвоем. Но Кейси явно медлила принимать предложение.
— Или, может, у тебя другие планы? — заметив ее колебание, предположила Вероника.
— Нет у меня никаких планов, — увернулась Кейси. — Ты же знаешь, как я отношусь к жизни по расписанию. Предпочитаю плыть по течению — авось куда-нибудь да приплыву.
Но Вероника не позволила сбить себя с толку.
— А как же все эти разговоры о стабильности и покое?
— Разве я об этом говорила?
— Еще как говорила!
— Ну, значит, я не это имела в виду.
— Мы обе стареем.
— Становимся зрелыми, — поправила Кейси, потянувшись за бутылкой красного вина.
— Может быть, тебе стоило бы…
Вероника умолкла. Как убедить подругу, что влюбиться и выйти замуж вполне нормально, когда сама она ничего подобного делать не собирается? Ни один ее довод не выдержит критики. И Кейси это знает. Слишком часто она слышала от Вероники разговоры о зависимой роли женщины в браке и о вероломстве мужей.
По счастью, в этот миг у дверей студии звякнул колокольчик.
— Это я! — послышался мужской голос, и лицо Кейси засветилось, словно новогодняя елка.
Держа в одной руке букет подсолнухов, а в другой — квадратный конверт, на кухню вошел Мартин Брейди — здоровенный неуклюжий мужик лет пятидесяти с вечно всклокоченными рыжими волосами и заметной лысиной. Кейси называла его Старым Лысенком. Мартин держал обувной магазинчик.
Мартин приветствовал Кейси сочным поцелуем. Сделал неловкий пируэт в подражание Фреду Астеру и вручил Поппи цветы, потом помахал конвертом перед носом у Вероники.
— В дверях я столкнулся с курьером. Это тебе. За это ты меня обнимешь!
— Конечно! — Вероника подошла к нему, и ее обхватили сильные руки. От Мартина пахло кожей и мятой. — Эй, что-то ты разлакомился! Не хочешь меня отпустить?
— Хватит, Брейди, — вмешалась Кейси, — ты смущаешь девочку.
— Ревнует! — шепнул Мартин Веронике на ухо и, вытянув руку, затащил в свои объятия и Кейси.
Он прижимал их обеих к груди, пока Поппи не закричала: «Цветотьки!» — и не заколотила букетом по подносу. Вполголоса чертыхаясь, Кейси бросилась спасать цветы. Мартин тем временем отвернулся, колдуя со штопором. Вероника решила, что сейчас самое время вскрыть конверт. Ничего не подозревая, она разорвала конверт и достала открытку с тисненой каемкой. На открытке — одно слово: «Сегодня». И все.
Кровь отхлынула от лица Вероники. Сегодня, мысленно повторила она. Сегодня.
Одного слова было достаточно.
Сборы Вероники на свидание стали событием для всех соседей.
— Там лимузин! — объявил с порога Мартин Брейди. — За нашей Вероникой прислали лимузин!
— Лимузин, за Вероникой лимузин! — вторили собравшиеся за длинным столом в гостиной.
Сюзанна, элегантная белокурая женщина, стоящая на пороге спальни, в ужасе затрясла головой.
— Нет, только не красная кожа! Вид у тебя, словно только что из секс-шопа! Попробуй простые черные с пряжками.
— А к двери подходил сам Деймон? — спросила Вероника, поспешно меняя туфли и вскакивая.
Вопрос был адресован Мартину, который охранял входную дверь, как заботливый отец. Его ответ передала Сюзанна. Сюзанна когда-то работала в «Вог», а теперь держала большой модный магазин. Это она одолжила Веронике платье из своего безупречного ассортимента.
— Не Деймон. Просто шофер.
— О-о, даже шофер! — простонал кто-то.
— Как буржуазно! — подхватил другой голос.
— Но забавно, — резюмировал третий.
Кейси вручила Веронике серебристую сумочку, расшитую бисером — ее тоже пришлось брать напрокат: собираясь в Лондон, Вероника не рассчитывала на романтические приключения. Подруги обнялись.
— Слушай, ничего, что я уезжаю, хотя обещала присмотреть за ребенком? — спросила Вероника.
Кейси поцеловала в обе щеки.
— Иди. И повеселись как следует. — Она подтолкнула Веронику к дверям, отодвинув ногой отвергнутые туфли и разбросанные шарфы. — Я чувствую себя мамашей, отправляющей дочку на школьный бал!
Когда Вероника проходила через жилую половину студии Кейси, послышались аплодисменты. Прежде чем открыть дверь, Мартин сжал Веронику в медвежьих объятиях.
Увидев шофера, застывшего перед распахнутой дверцей черного лимузина, Вероника остановилась на пороге. У нее засосало под ложечкой. Она обернулась к Мартину и Кейси, которые стояли рука об руку в окружении зевак, теснившихся за их спинами и у окон.
Ну не могу же я вернуться, когда все смотрят, подумала Вероника, ободряя себя.
— Но я же совершенно его не знаю! — простонала она. — Даже не знаю его фамилии! Что же я делаю? Это безумие. — Она улыбнулась. — Безумие, слышите!
— Джефферсон, мэм, — невозмутимо сказал шофер. — Деймон Джефферсон. У меня для вас есть его визитка. На случай, если вы захотите узнать, как его зовут.
— Какая трогательная забота! — Вероника взяла карточку и с невеселой улыбкой сунула ее в руку Кейси. — Если вдруг я исчезну, вы будете знать, откуда начинать меня искать.