Что б меня.
— Уф…
— Лиам, она три недели пьет только воду и чай. Вчера вечером за ужином она потребовала, чтобы Нил сменил одеколон. У нас есть мозг, мы все можем сложить 2+2, — сказал он, вытаскивая коричневую папку.
— Отлично, вы сможете посчитать отверстия от пуль, когда она узнает, — пробормотал я себе под нос; я даже не знал, почему мы скрывали беременность.
— Лиам, — серьезно сказал он, — ты обеспечишь ее безопасность — безопасность их обоих, — но если ты не расслабишься, такими темпами у тебя поседеют волосы или, что еще хуже, они выпадут.
Я фыркнул.
— Когда ты в последний раз видел лысого Каллахана?
— Лиам…
— Я улышал тебя, папа. Я постараюсь прислушаться к твоим словам. Все это не имеет смысла. Авиела не имеет никакого смысла. Если бы она хотела смерти Мел, она бы убила ее, но она этого не сделала. Я ни на секунду не поверю, что у этой женщины есть какие-то материнские чувства. — Я сделал паузу, испустив вздох. — Семья Наташи исчезла. Они забрали ее тело и пропали. Эти бумаги и Брайары — это все, что у нас есть, и я просто хочу сжечь все бумаги и Брайаров. Тем временем та самая женщина, из-за которой я убиваю себя, кричит на наркодельцов и продает дурь. — Бренди. Мой разум умолял о нем.
Поднявшись на ноги и лавируя между коробками, я схватил бутылку в дальнем углу комнаты.
— А чего ты ожидал от нее?
— Что бы ты ожидал от беременной женщины? — Огрызнулся я, отпивая из бутылки. — Клянусь, она беременеет в самое неподходящее время. Просто чтобы медленно убивать меня.
— Ага. Она ведь сама себе сделала ребенка…
— На чьей ты стороне? — Прошипел я, заставив его рассмеяться. Это были наши моменты отеца сына. Он всегда знал, как проникнуть мне под кожу.
— Вот почему наши люди называют тебя Безумным Шляпником.
Что за чертовщина?
— Как они меня называют? — У меня нет прозвища. Лиам — это имя для семьи, Босса и Ceann Na Conairte.
— Ты знаешь, Дисней…
— Я знаю, кто это, черт возьми!
Он рассмеялся, отчего мне захотелось оторвать его язык и прикрепить его к столу, покрытому бумагой.
Он просто указал на мое лицо, прежде чем пролистать какие-то бумаги.
— Прямо здесь, все, о чем ты думаешь. Успокойся, кажется, я кое-что нашел.
Дыша через нос, я схватил лист бумаги, на который он уставился. Но я не увидел ничего, что стоило бы таких усилий.
— Это просто контракт, в котором говорится, что вы с матерью Наташи должны были пожениться. — К счастью, Божье чувство юмора не было таким жестоким. Если бы эта женщина была моей матерью, я бы давным-давно убил ее.
Седрик выхватил у меня бутылку и указал на подпись свидетеля рядом с подписью моего дедушки.
Господи, почему?
МЕЛОДИ
— Лиам убьет меня, — в сотый раз заявил Деклан за рулем.
— Скажи это еще раз, и он не успеет, — иногда он был таким нытиком.
К счастью, он больше ничего не сказал, иначе мне пришлось бы причинить ему боль. Откинувшись на сиденье, я медленно ела шоколад, пока он вез нас в затянутый облаками город. Я должна признать, что в ночном центре Чикаго было что-то такое, что заставляло меня улыбаться. Мне нравилось, как красиво он выглядел издалека, но вблизи, проезжая по улицам, видны головорезы и подозрительные переулки. Увидев это, я не смогла удержаться от ухмылки. Чикаго был нашим городом. Каждый, кто ходил по улицам, был нашим гостем. Они жили из-за нас и умерли из-за нас.
Я получала удовольствие, наблюдая, как один бегун проверяет улицу, прежде чем броситься к ожидающей машине. Знали они это или нет, но они работали на нас. Они работали на наших улицах. В конце концов, это была наша игровая площадка.
— Вот и все, — сказал Деклан, подъезжая к клубу. Там не было ни линии, ни даже знака, если уж на то пошло. Только один мужчина, одетый в черное, курил то, что, скорее всего, было моей травкой. Он внимательно и с завистью оглядел нашу машину; Бентли Моррис, как правило, производил такой эффект на людей.
Открыв бардачок, я положила туда свой шоколад, прежде чем схватить пистолет правой рукой. Моя правая рука все еще немного затекала, но я чертовски уверена, что не могла много работать левой. К счастью, я все еще могла стрелять из пистолета. Возможно, не так хорошо, как я раньше, но достаточно хорошо, чтобы донести свою точку зрения.
— Мелоди, ты…
— Заткнись, Деклан, и оставайся в машине, — сказала я ему, убирая пистолет за спину, прежде чем схватить трость и открыть дверь.
В тот момент, когда я вышла, охранник выпрямился и улыбнулся мне. В конце концов, что может быть не так с маленькой женщиной, пользующейся тростью?