В отсутствие рук Картера искушение окутывает меня. Я лежу без сна, говоря себе идти спать, но мой телефон манит меня. Какое-то время я сопротивляюсь, ворочаясь, но соблазн Картера не дает мне уснуть.
Наконец я тянусь к телефону. Мои глаза тяжелеют, но мой разум не успокаивается, поэтому вместо того, чтобы сопротивляться искушению, я решаю проверить Картера. Он никогда не узнает, что я это сделала, так что это не имеет значения. Вместо того, чтобы писать ему, я проверяю его социальные сети. Вряд ли это окно в его душу большую часть времени, поэтому я не знаю, что я ожидаю найти.
Я ничего не нахожу. Для Картера необычно не соблюдать приличия, но он не обновлял ни одну из своих социальных сетей с тех пор, как я его бросила.
Вздохнув, я ставлю телефон на зарядку и заворачиваюсь под одеяло. Мне в нем слишком жарко, но я жажду коконного комфорта.
Дверь в мою спальню легко открывается, но свет не горит. Моя мама, должно быть, проверяет меня перед сном. Я не сказала ей, что рассталась с Картером, но я была в угрюмом настроении с тех пор, как сегодня вечером вошла домой. Хотя мне не хочется об этом говорить, особенно с ней, поэтому я не переворачиваюсь. Я держусь спиной к двери и позволяю ей думать, что я уже сплю.
Через несколько секунд она признает, что я сплю и не хочет меня беспокоить. Дверь закрывается с тихим щелчком, и я вздыхаю с облегчением.
По крайней мере, до тех пор, пока моя кровать не прогнулся под тяжестью того, кто на нее взбирается. Моя мама могла открыть дверь, чтобы проверить меня, но она не вошла бы и не села бы на мою кровать, когда думала, что я сплю. Я поворачиваюсь, чтобы разобраться, но у меня уже есть дикое подозрение, кого я там найду.
И действительно, когда я переворачиваюсь, я вижу темный силуэт Картера Махони, забирающегося на мою кровать.
39
В моей спальне темно, но полоска лунного света, проникающего через окно, освещает напряженное лицо Картера. Столкнувшись с реальностью его присутствия в моей комнате, мой желудок сжался. С сердцем, бьющимся в горле, я открываю рот, чтобы… ну, я не совсем уверена, но прежде чем я успеваю что-то сказать, Картер говорит.
— Поймал твою маму перед тем, как она легла спать. Сказал ей, что мы поссорились и мне очень нужно с тобой поговорить. Она позволила мне войти. — Подползая вперед, он добавляет: — Твоя мама отстой.
— Она не отстой, — защищаюсь я, приподнимаясь на локтях, чтобы отодвинуться от него. — Она просто… — Я не знаю, как закончить это предложение, поэтому не беспокоюсь. — Что еще более важно, что ты здесь делаешь?
— Ты не отвечала на мои сообщения, — говорит он мне, как будто пробраться в мою спальню — разумный ответ. — Я знаю, что ты не можешь игнорировать меня лично, поэтому я здесь.
Он такой чертовски напористый. Покачав головой, я говорю ему: — Тебе нужно уйти. Я не хочу с тобой разговаривать, вот что это значит, когда ты пишешь кому-то, а он не отвечает. Трудно интерпретировать, я понимаю.
— Определенно смешанный сигнал, — легко говорит он, подыгрывая. — Я думал, ты просто занята.
— Нет.
Картер улыбается, хватает меня за бедра и тащит на середину кровати.
Моя защита повышается. Я знаю, что Картер не прочь использовать любые имеющиеся в его распоряжении средства, но если он думает, что может использовать свое тело, чтобы замкнуть мой мозг, то он ошибается. — Картер, тебе действительно нужно уйти. Я не играю. Мы расстались. Я больше не твоя игрушка. Это больше не подходит ни при каком натяжении воображения.
— Вот в чем мы не согласны, — говорит он мне, притягивая меня к себе и сплетая мои бёдра. — “Ты” рассталась. Я не соглашался на это.
— Ты не можешь отвергнуть мой разрыв. Когда один человек инициирует расставание, у другого нет другого выбора, кроме как принять его. Тебя никогда раньше не бросали?
— Конечно нет, — отвечает он. — Я когда-либо встречался только с Эрикой, и, ну, ты знаешь, как это было.
Это не тот человек, которого стоит сейчас поднимать. Глядя на него, я говорю: — Да, знаю. Кстати, об Эрике: отвали от меня, пока я не схватила телефон и не позвонила в полицию и не сообщила о вторжении в мой дом.
Совершенно равнодушно, Картер говорит: — Не стесняйся попробовать, принцесса. Если ты думаешь, что мои рефлексы настолько дерьмовые, что я не смогу тебя остановить, давай, потянись к телефону. Давай узнаем, права ли ты.
Пыхтя на него, я пристально смотрю на него. — Просто скажи мне, что ты хочешь сказать мне, чтобы ты мог уйти.
Приподняв темную бровь, он говорит мне: — Ну, это не очень гостеприимно.
— Ты не мой гость. Тебе здесь не рады. Я не хочу, чтобы ты был здесь, — более твердо предлагаю я.
— Теперь ты просто злишься, — говорит он мне. — Это тебе не идет.
— Я не злюсь. Я говорю своему эксцентричному бывшему, чтобы он отстал от меня и убирался из моей спальни. Это совершенно разумно.
— Ой. Бывший? Нет, мне это не нравится.
— Я не шучу, Картер, — серьезно говорю я ему. — Я знаю, что позволила тебе уйти от ответственности в прошлом, но не в этом случае. Не она. Ты не отговоришь меня от этого. Мы с тобой закончили, сделали, закончили. Я больше не доверяю тебе. Мне жаль говорить тебе, что бы ты ни говорил или ни делал, на этот раз ты не добьешься своего.
Я ношу только шорты и тонкую голубую майку, чтобы спать, без лифчика под ней. Поскольку он придурок, Картер прикрывает мою грудь своими большими руками и сжимает. — Что бы я ни делал, а? — спрашивает он с ноткой вызова в тоне.
Ответный импульс возбуждения поднимает свою уродливую голову при прикосновении его рук ко мне, но я игнорирую его. Нет смысла плясать вокруг очевидного, поэтому я встречаюсь с ним взглядом и спокойно говорю: — Мы с тобой оба знаем, что ты можешь взять то, что хочешь, физически, если хочешь. Я говорю не об этом. Ты можешь проникнуть в мое тело, Картер, но ты не сможешь пробиться обратно в мое сердце.
Зная о силовом поле, которое Картер обычно создает, когда ему нужно защитить себя, я не ожидаю особой реакции на свои слова. Я удивляюсь, когда он смотрит вниз и вижу что-то вроде разочарования в его глазах. — Ты так быстро от меня избавилась, да? Буквально прошлой ночью ты говорила, что любишь меня.
В его словах столько боли, что я теряю часть своей защиты. Даже если это он поставил нас в эту ситуацию, мне его жаль. Я не ненавижу Картера, я просто не могу быть с ним в отношениях, если знаю, что это сведет меня с ума. Теперь, когда я знаю, что он пошел к ней домой, и я видела, что произошло, я больше никогда не смогу довериться Картеру на счёт Эрики, даже как друзей. Я знаю, что он был готов исключить ее из групповых зависаний, но она чирлидерша, а он в футбольной команде. А выездные игры? Я отказываюсь нянчиться с ним, и мне не нужна версия Картера, с которой мне пришлось бы нянчиться. Когда я начала в него влюбляться, я влюбилась не в то, что он мне продал — абсолютно несовершенный человек, а из-за того, что мне никогда не придется беспокоиться об обмане.
Я не знаю, что сказать. Я хочу убрать боль из своих слов и заставить его чувствовать себя лучше, но я также не хочу давать ему ложную надежду.
— Я все еще забочусь о тебе, — осторожно предлагаю я. — Я просто не могу быть с тобой. Хотел ты того или нет, но ты подорвал мою способность доверять тебе. Знать, что ты недобросовестен по отношению к другим людям, это одно, но ты прав, чтобы я могла принять весь твой багаж, мне нужно было быть исключением. Мне нужно было быть той, к кому ты относишься как к товарищу по команде, той кто участвовала в шутке, которую ты разыгрываешь над миром, а не той, кому ты лжешь и против которого замышляешь заговор. Для меня это нарушение условий сделки, Картер. Мне нравилось чувствовать, что ты уважаешь меня и прикрываешь мою спину. Я бы тоже прикрыла твою. Но я на это не подписывалась. Я не подписывалась, чтобы быть похожей на любую другую незначительную девушку, которая тебе безразлична. И если это все, что я есть, то все в порядке. Я не могу диктовать, как ты должен ко мне относиться. Я не говорю, что я особенная, но если я такая же, как все, то мне это неинтересно. Ты не можешь снова заинтересовать меня, потому что я никогда не хотела этого с самого начала.