Слишком рискованно курить в комнате, около девяти по комнатам начинает ходить уборщица. Когда Влад был маленьким, он забирался в шкаф и сидел там, пока она мыла пол. Ему казалось, что он обхитрил всех, и никто никогда не смог бы его найти. Теперь не нужно прятаться, за внешней личиной тебя и так никто не найдет. Тебя настоящего. Будто теперь маленький ребенок прячется в шкафу души, подальше от чужих рук, от колких слов. Он дрожит там внутри, пока ты раздаешь всем ухмылки и шутки.
Влад надевает свежую рубашку, натягивает черные джинсы, зашнуровывает кроссовки. В коридорах ни души, лабиринт затаился в ожидании новой жертвы. До слуха доносится протяжный, глухой, как за слоем воды, звонок. Первый урок успешно пропущен. И всего пара метров до нужной двери. Сейчас или никогда. Он заходит в класс и дикими глазами, с почти исчезнувшими зрачками, осматривает его.
«Первая парта свободна» – эта мысль проскользнула где-то на задворках сознания, его цель была совсем другая. Посреди кабинета сидел Тимур, его окружало несколько малолеток с глупыми восковыми лицами, а он тем временем закатывал рубашку выше локтя, чтобы показать самое последнее тату – набитые тонкой черной линией клыки, Влад помнил, как обводил их своими пальцами, а теперь какая-то блондинка касается того же места. Секунды застряли в горле, но это были лишь секунды. Влад подошел к компании как самоволец в кинотеатре, заслонивший часть экрана, но по-прежнему остающийся в тени.
- Нужно поговорить.
- Говори, - Тим сложил руки на груди и посмотрел на Катаева, вопросительно приподняв брови.
- Может, выйдем?
- Я и забыл, что все должно быть, только, как ты хочешь.
Влад поворачивается и идет к выходу, он знает, что тот последовал за ним. Они доходят до тихого темного угла за лестницей и неловко останавливаются. Дальше сюжет не был написан, это закадровая сцена, не предназначенная для чужих глаз.
- Ничего не хочешь мне сказать?
- На тебя не действуют никакие слова, Влад, - шепотом, с горькой усмешкой.
- Да ладно тебе! Это было забавно! Крыса первая обнажила зубки, а я не тронул её и пальцем.
- Ну ты и мудак, - Тим почти выплевывает эти слова, смотрит как на что-то грязное и неприятное.
- Да ты, блять, Америку открыл! Я в курсе, ясно? Но что насчет тебя? Неужели всё было не по-настоящему? – в ответ тягостное молчание, воздух сгущался с каждым вдохом, - Скажи это. Скажи правду! - зрачки совсем сузились, он смотрит змеиным немигающим взглядом в ожидании своего кинжала.
- Ты же и сам знал, что хэпи энда не будет. Мрачный язвительный смех в ответ, какой-то запоздалый, будто он просто забыл свою роль.
- Ясно. Я был очередным выпадом против предков, - Влад схватился за свои угольные волосы, словно вместе с ними можно врвать из головы это осознание.
- Только не рассказывай никому, окей? - Тимур стоял спококйно, засунув руки в карманы брюк, но ожидая ответа, смотрел немигающе.
- Да пошел ты! Да пошли вы все!
***
Едкий дым, который прожигает изнутри. Если бы можно было почувствовать физическую боль, которая заглушит душевную, то он давно бы уже кромсал свои запястья. Листья под ногами смешались с грязью, а он продолжал месить её своими модными кроссовками.
Влад зажигает вторую сигарету, пальцы немеют от холода, пустой желудок издает протяжный стон. Парень уходит вглубь, деревья обнимают своими ветками высокую фигуру, цепляются за волосы. Последняя затяжка, и окурок отправляется в серость земли. В воздухе начинает кружиться первая белая снежинка, медленно она спускается все ниже, ведомая ветром, а следом за ней начинают спускаться её такие же холодные копии. Катаев прислоняется спиной к широкому тополю и вытаскивает из кармана телефон. Вот они, те самые четыре буквы и пронизывающие до костей гудки.
- Алло, мам.
- Влад? Привет, милый, - она старательно изображает радость от того, что услышала его голос.