Он не услышал эти слова сквозь шум в ушах и дрожь в теле, в которое будто влили ведро ледяной воды, в руках пропала всякая чувствительность. Парень обхватил плечи руками и слегка наклонился вперед, стараясь глубоко дышать.
Не было какого-то определенного источника боли, только сосущая пустота внутри. Во рту ужасно пересохло, и Влад всё сглатывал слюну. Мир перевернулся и начал уменьшаться, съеживаться, стены давили всё сильнее и сильнее, размывались грани до тех пор, пока осталось существовать только громкое сердцебиение. Он закрыл глаза, но красные блики продолжали рисовать свои картины на веках.
— Что с тобой? Тебе плохо?
Сейчас бы было романтично сравнить её с ангелом, но кому нужна эта романтика? Влад повернулся к открытому окну и, почувствовав свежий ветер на лице, нашел в себе силы безэмоционально сказать:
— Всё нормально.
Он знал, что дальше будет только хуже, и нужно уйти в свою комнату, пока абстинентный синдром с новой силой не начал перемалывать его кости, и деревянным шагом направился к двери. Скорее всего, это был глюк, но ему послышалось, как тихий девичий голос сказал вдалеке напоследок: «Что ты с собой сделал?»
***
Влад не спал практически всю ночь, только под утро провалился в липкий сон, где всё искал пачку с блантами в своих вещах, и каждый раз, когда он протягивал к ней руку, она исчезала — оказывалось, что это был просто мираж, но руки все продолжали тянутся и разбрасывать кругом вещи. Утром не стало лучше: ломило мышцы, и первые солнечные лучи резали по глазам как тонкие листы бумаги, но он, постояв несколько минут под холодным душем, собрался на учебу, зная, что это только начало.
Катаев выдвинул ящик, чтобы взять новую пачку сигарет, но вспомнив, что где-то там высушенная марихуана заботливо завернута в бумагу, резко закрыл его, прищемив пальцы. Вызывающе вспыхнул циферблат часов, которые показывали, что через 2 минуты прозвенит звонок и бледный уставший брюнет, суетливо схватив тетради, выбежал в коридор.
Нет, бегом это было трудно назвать — какие-то дерганые быстрые движения, словно он графический слендермен в поисках новой жертвы. Теплые люди из крови и костей окружали этого человека, сплетенного из страхов и психозов. Всё начало казаться игрой в двухмерном формате: какой-то темноглазый юноша, смахивающий на египетского божка доказывал, что ждал его вчера, и Влад не нашел ничего лучше, чем сказать ему, что всё будет хорошо. Всё будет хорошо, да. Очертания продолжали размываться, кто-то постоянно толкался, а Катаев все продирался через черно-белых людей и шел-шел-шел, пока высокая женщина не обратилась к нему глубоким голосом. Наверное, это была сама судьба, которая пришла дать подсказку для перехода на следующий уровень, но звуки звучали, как из-под воды. Влад протер свои глаза, прогоняя наваждение, и хрипло переспросил.
— Я говорю: какие предметы ты будешь сдавать? Ты выбрал? — громко повторила учительница.
— Да, предметы… Э-э… Математику и … — красочный учебник бросился кадром фильма в глаза, — и историю. Да, математику и историю.
Классная что-то ещё настойчиво говорила ему, но парень уткнулся взглядом в новое наваждение — невысокую светловолосую девушку в школьной форме, которая остановилась невдалеке и также смотрела прямо напротив него. А потом вспышка настигла, и кумар взорвался резью в эпигастральной области. В следующий раз он всплыл из озера боли в своей комнате, где Алиса кричала и била его по щекам:
— Да что с тобой происходит?!
Влад бросился в ванную, где его вырвало желчью, и бессильно осел на кафель, хрипло составляя звуки в слова:
— Это ломка, я выбросил все наркотики.
Она взглянула на него сперва непонимающе, а потом скорбно закрыла лицо ладонями.
— Что теперь делать? Могу я помочь чем-то? Может, попросить что-нибудь в медпункте, а?
— Я не знаю! — его снова судорожно вырвало, — Не знаю, блять, я!
Глава 13
Еле дождаться звонка, чтобы скорее постучаться к нему в комнату. Не было никакого условного стука, как в фильмах, но, наверное, легко было узнать этот тихий, неуверенный звук, словно ветка бьет по оконному стеклу.
А ей так внезапно захотелось заботиться о ком-то, отдавать свою любовь и нежность бескорыстно, и пусть со страхом быть диким зверьком, которого рано или поздно выгонят на улицу. Но и из её тела каждый месяц шла алая кровь, и внутри сжимался комок с ощущением, что это мог бы быть когда-нибудь ребенок. Настоящий маленький человечек из крови и плоти, с мягкими косточками и маленькими бусинками вместо пальцев на ногах.