Не было никакой тайны во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, но была истина и загадка в рождении дитя. Сколько грехов женщины выращивают в своем чреве, сколько собственных мыслей передают жестами, мимикой своему маленькому сыну или дочке? … Самая сильная связь между матерью и её ребенком, ведь тут дело даже не в любви, а в каком-то внутреннем долге и инстинкте.
Странно в 17 лет захотеть забеременеть, но это было болезненное желание отдавать то, чего недополучила сама. Нормальные дети в определенном возрасте заводят щенка или пушистого котенка, а она завела наркомана и даже не друга ей. Ведь так стало проще: не относиться к нему, как к другу, чтобы ничего не ожидать и больше не разочаровываться. Прежняя сильная ненависть ушла вместе с пришедшим осознанием, что он тоже живой человек, к тому же, просто подросток с огромной кучей тараканов, не желающих съезжать из головы. Или пауков по углам подсознания, плетущих темную сеть желаний и воспоминаний.
А все равно после кратких встреч с Владом оставалось горькое послевкусие недосказанности, как после той сигареты, которую она на прошлой неделе украла у него, и долго не могла придумать, где взять зажигалку, пока не попросила спички у уборщицы. Мало ли для чего могут понадобиться спички?
И все равно эти поверхностные затяжки не сделали жизнь легче ни на каплю. Хоть Алиса никогда не признается сама себе в этом, но дело было не в перенапряжении, просто она хотела понять, что же он чувствует, стать чуть-чуть ближе. Может быть, и не стоило приходить. Может быть.
Вчера он был бешеный: кричал и носился по комнате в полубреду, искал свои косяки, потом вспомнил, что отдал их ей и начал страшно орать: «Куда ты их дела?! Куда ты их дела, сука?!» А она терпеливо молчала во время поисков, а потом, когда Влад начал повышать голос именно на неё, Алиса сломлено заплакала, так тоскливо, словно собака скулит, чувствуя, что её хозяину плохо. Она спрятала лицо руками, ожидая нового взрыва слов, но Влад затих, услышав её плач. Он был удивлен? Или смущен? Опустил руки, которыми активно размахивал ещё секунду назад, и лег в кровать, уже беззлобно пробормотав: «Уйди».
Да, во взаимоотношениях с ним всегда нужно было вовремя уходить, не дожидаясь нового взрыва или смены настроения. Это ведь не монастырь для пропащих душ, чтобы сказать: "Молись и всё тебе простится." Ничего она не прощала, а научилась вовремя уходить, продолжая жить с уже посеянными семенами прошлых обид.
Большую часть дня его дико знобило, и Влад проводил все время в своем маленьком одеяльном мире с переполненными пепельницами вокруг и айфоном в руках. Когда приходила Алиса, комната была полностью прокурена, сразу же открывая окно, девушка вытряхивала пепельницы и давала Владу таблетку аспирина со стаканом воды, которую до этого еле выпрашивала у школьной медсестры взамен на театральную импровизацию на тему «Головная боль». Глупо выходило, и где-то после третьего раза медсестра перестала верить её наивной болтовне. Но все-таки с обезболом первые дни прошли легче, по крайней мере, так казалось Алисе.
Она шла к нему, чувствую себя, безнадежно уставшей, не выспавшейся, с зарождавшейся где-то в горле простудой, не забывая при этом огладываться по сторонам. Выровняв дыхание, робко постучала и зашла, услышав заветное слово. Несмотря на солнечную погоду, в комнате стоял полумрак, Алиса посмотрела на плотно закрытые жалюзи и с тоской подумала о блестящем снеге на улице, который уже давно дарил земле свою морозность.
Влад сидел на постели спиной к ней и, судя по дыму вокруг, курил. На его теле были видны ребра и выступающие позвонки. Алиса машинально представила, как проводит по ним рукой, и у неё по спине побежали мурашки.
— Привет, — маленькая девочка в логове Чудовища, он лишь поднял «лапу» в знак приветствия. Да что она здесь делает вообще? Разве её кто-то приглашал? — Слушай, там тебя скоро все искать начнут, уже слишком подозрительно, что ты так долго не ходишь на уроки, а я не смогу отмазать, даже если бы хотела, никто меня просто не послушает. Я вижу, тебе уже намного лучше, так что в понедельник поднимай свою задницу с постели и иди на уроки. И я думаю, что ты больше не нуждаешься в моей помощи, — на одном дыхании она сказала все эти слова и решительно повернулась обратно к двери, но слишком медленно, чтобы ей поверить.