— Тебя кто-то видел?
— Нет.
— Хорошо.
Алиса оглянулась из-за плеча и различила сквозь тонкую пелену в глазах, что он уже лежит и смотрит прямо на неё с искрой смеха в глазах.
— Ну че ты стоишь? Иди сюда, ложись рядом, — девушка непонимающе широко открыла глаза, — Да не бойся, я не трону тебя, дура. Алиса скинула туфли и, аккуратно подобрав юбку, легла. Гулко билось сердце, дыхание участилось, но и с Чудовищем сегодня было что-то не то.
— Знаешь что? Я сегодня впервые за несколько лет полностью трезвый. Не пьяный, не укуренный, без аперов и без транков, полностью, блять, чистый, ты прикинь!
Некоторое время они молчали, и в темной комнате витали их дыхания.
— И каково это? — Алиса осмелилась разорвать пленку тишины, окутавшую каждого.
— Это так… нормально. Будто организм выделил в кровь свой наркотик нормальности, и теперь не нужно никуда спешить, ничего планировать, страдать, теперь остается просто жить. Ты понимаешь меня?
— Да, я понимаю.
Она не понимала. Потому что каждый день расписывала свою будущую жизнь до мелочей, придумывала, как обставит квартиру, как назовет детей и что будет готовить мужу на завтрак. В своих мечтах она влюблялась снова и снова в таинственных незнакомцев, которые оказывались известными художниками или владельцами галерей и делали через неделю ей предложение. Девушка не могла стоять перед чистым холстом своей жизни и каждый раз что-то рисовала, добавляла новые штрихи и краски, пока не оставалась ни одного белого пятна.
— О чем ты думаешь? — Катаев повернулся лицом к блондинке и заправил за ухо её светлую прядь. Этот легкий жест ничего бы не значил, если бы они были давними друзьями или влюбленными, но сейчас это было совершенно не так, и Алису ударило мириадой электрических искр.
— О том, что будет дальше.
— Алиса…
Она повернулась, впервые услышав своё имя из его уст.
— Что?
— Спасибо за всё.
Было странно слышать эти слова от него, да и он сказал их так неуверенно, будто всё ещё прробовал на вкус извинения.
— Не за что.
Она врёт, ведь ещё как было, но если прямо сейчас она признает, что достойна сказанных слов, то вспомнит все свои загнанные в темный угол мозга чувства касательно него. А хуже то, что она вспомнит, какая же жалкая она и её гребаная жизнь.
— Нет, правда, спасибо тебе. Я только хочу уточнить: ты же никому ничего не расскажешь про тот разговор, который услышала?
Вот так легче, когда его искренность распалась на нитки после последующего вопроса. Какой же он всё-таки ублюдок… Всегда заботится о собственной выгоде.
— Я никому не скажу, обещаю.
— Спасибо тебе ещё раз. Прости меня за всё, ладно? Я понимаю, что…
— Не нужно этого, — ей вдруг захотелось стряхнуть с себя фальшь слов, и девушка вскочила на ноги, — Мне нужно идти.
— Нет, постой, — он закрывает спиной дверь и загораживает выход, не пуская её. «Черт, Катаев, это же не турецкий сериал, чтобы ты сейчас хватал меня за руку» — пробежала одинокая мысль, но внутри скорлупы шутки, цинизма спрятался страх. Она начала качать головой и отступать назад, пока не уперлась лодыжками в кровать. Он даже не двигался, стоял, неосознанно внушая панику, потом молча отошел от двери, давая возможность ей беспрепятственно выйти. Алиса выбежала, не оглядываясь.
***
В понедельник он всё-таки пришел на первый урок. Немного опоздал, но уверенно открыл дверь и, не утруждая себя никакими оправданиями, направился к своей пустующей последней парте. Четко проговорил Насте, чтобы она убрала свои ноги с прохода, но та продолжала смотреть на него, ожидая точки кипения, тогда Влад просто перешагнул её «копыта». Учительница, видимо, обладая близорукостью не только в зрении, но и в жизни, ничего не сказала про его недельное отсутствие. Алиса отвернулась, уткнувшись в свою тетрадь, чтобы не видеть, как друзья Влада продолжают его игнорировать и чтобы не начать ненароком жалеть его.