***
— Эй! Стой!
— И тебе привет, Тим. (Долбанная собака–ищейка)
— Где ты пропадал столько времени? На звонки не отвечал, в комнате тебя не было.
— Болел. (Не твое дело)
— И чем же? Алкоголизмом? — Тимур весело усмехнулся собственной шутке.
— Чё ты хочешь от меня? (Бедненький Тим волнуется за свою пидорскую задницу)
— Не притворяйся дебилом. Ты решил вопрос с девчонкой?
— Ах, ты об этом, — с безразличной интонацией протянул Влад — Да, она на крючке. (Ты тоже)
— Поэтому все говорят о том, что вы сосались? — черные глаза Тимура влажно блестели от любопытства, ведь какая история выйдет, если слух окажется правдой!
Катаев бесстрастными зрачками прожигал одноклассника, любые слова сейчас звучали бы как жалкое оправдание. Он приблизился к собеседнику ровно настолько, чтобы выглядеть угрожающе, но не так, будто принял его последнюю фразу близко к сердцу:
— Ты все сказал? Если да, то я пойду — нет времени с падалью разговаривать.
Тимур заиграл желваками, но усилием воли заставил себя промолчать, тогда Влад повернулся и пошел по коридору, прикрыв глаза — внутри крутились торнадо. «Пару тяг, и тебе на все будет плевать» — шептал внутренний голос. «Всего пару тяг».
Это стало бы чертовски банальным решением. Да и в чем проблема? Можно продолжать просто игнорировать Крылову, не обращать внимания, будто — я не знаю — в класс залетел комар. Да уж, маленький надоедливый комар с белыми волосами. Секундный поцелуй не превратил ее из лягушки в принцессу, да и она теперь так испугалась, что, скорее всего, будет краснеть и бегать от него. Она ведь такой еще ребенок, чей первый поцелуй похитило злобное чудовище.
Стоило ли это того? Девчонка бы и так ничего не рассказала, а та истерика… ей просто понравилась минутная власть, которую она приобрела над ним волей фортуны, но вплетаться в интриги богатеньких… Нет, ей бы не позволила кроличья совесть рассказать кому-то.
«Ну и зачем тогда была эта показуха с поцелуем? Чтобы вся школа снова пообсуждала тебя, а? Зачем было это устраивать?!»
Затем! Затем, что было охренеть, как приятно увидеть её озадаченное детское выражение лица; затем, что она единственная девушка в школе, которая никогда не воздыхала по нему; затем, черт возьми, что она видела в нем какого-то… бессердечного уродца!
Да-а, было незабываемо наблюдать за её удивленно приоткрытыми губами, широко распахнутыми серыми глазами и почти ощутимой растерянностью вокруг её маленького тела. Словно посеянное в мягкий чернозем семечко, которое оставалось полить парочкой ласковых слов и доводящих до мурашек взглядов — рецепт того, что девушки, сладко вздыхая, называют «любовью» давно ясен.
Повышенное чувство собственной значимости и секс — больше ничего не существует, и любое чувство можно разложить на торгово-экономические отношения. «Вот тебе, дорогой, ужин, массаж и релакс в постели, а взамен всегда возражай, что я не толстая и оплачивай каждый месяц маникюр» — фальшь, которой живет вся страна. А спонсор вранья всех поэтов (попадись мне этот Виконт — заставлю языком вылизывать стену, пока не сотрет свое хуетворение) — делириум трэмэнс, белочка в двери тук-тук, и все сразу давай молиться Богу и восхвалять Любовь. С бутылкой вина до айсберга всех Титаников — бытовухи — как-то не дошла вся суть до всех этих писак, а может и дошла, поэтому они все вешались потопотом.
С этими мыслями он шёл по освещенному искусственным светом коридору, не разбирая дороги.
Вспышка.
Маленькое хрупкое тело было навалено на стенку так, что казалось, будто блондинка просто спит, — чистая работа. Белые волосы рассыпались по плечам, голова запрокинута назад и из носа стекает тоненькая алая струйка. Подойдя ближе, Влад увидел расцветающий на скуле бланш. Первой мыслью было — бежать, ведь если его заметят склонившегося над хрупкой фигурой с пальцами на её сонной артерии, проверяющими пульс, то никаких сомнений ни у кого не будет, сразу потащат разбираться, еще и отцу позвонят. Влад, трусливо оглядываясь, слегка похлопал девушку по щекам, но в ответ голова лишь безвольно свесилась набок, тогда он аккуратно привалил ей обратно и быстро вышел из-за угла.