— Что бой? — спросил я врача.
— Мы приблизились к гавани Чемульпо и японцы отстали. Наверное боятся попасть в корабли нейтралов.
— Потери большие?
— Сколько точно не знаю, но погибших много. Только рядом с вами убило пятерых и тяжело ранило семерых. Лёгким испугом вместе с вами отделались только четверо.
— М-да. Повоевали.
— Это точно. Но с другой стороны, «Чиода» получил серьёзные повреждения и сел на мель. В «Асаму» мы похоже ни разу так и не попали.
— Попали. Я лично всадил в него три снаряда. Но кажется ему это, что слону дробина.
— Мне матросики говорили, что это именно вы нашпиговали «Чиоду». А так получается ещё и по «Асаме» отметились?
— Я умею стрелять.
— Отчего же тогда не проявили свои таланты во время последних стрельб? Глядишь и результаты крейсера были бы не едва ли худшие по эскадре.
— Просто талант наводчика проявился после того, как мне прилетело по голове.
— Понятно, что ничего не понятно. Ладно, отдыхайте, а я начну готовить тяжелораненых к транспортировке. Какое-бы решение ни принял Всеволод Фёдорович, их в любом случае нельзя оставлять на борту.
Я поднялся на ноги и направился в свою каюту. Никакого желания валяться на диване кают-компании под стоны и стенания раненых. Мне сейчас не помешает тишина. Непосредственная опасность миновала и теперь можно отключиться, чтобы окончательно прийти в себя. Пора завершить настройку моего сознания в мозгу реципиента.
Привлекать меня к каким-либо делам не стали. Кому нужен едва бредущий помощник с окровавленной повязкой на голове. Вот и славно, не нужно меня сейчас дёргать. Моя каюта. Ввалился в тесное помещение площадью в жалкие шесть квадратных метров. Но занимаю её только я, а значит мне никто не помешает. Вот и славно. Не разбирая койку лёг поверх одеяла и аккуратно пристроил раненую голову на подушке. Едва закрыл глаза, как тут же провалился в оздоровительный сон.
Для меня эта история началась… Признаться, понятия не имею, сколько времени прошло в родном мире, потому что мне невдомёк как долго всякий раз провожу в безвременье. Если без учёта этого, то задавшись целью высчитать не составит труда. Только нет в этом никакого смысла. Что-то мне подсказывает, что там я умер, потому и не могу вернуться в своё тело, перед отправкой погруженное в искусственную кому.
Впрочем, можно и так. Зовут меня Тихонов Антон Петрович, одна тысяча семьдесят первого года рождения. А история моя началась в две тысячи двадцать шестом году. Именно тогда у меня решили отжать мою небольшую, но весьма прибыльную верфь, которую я поднимал с нуля.
Мы строили яхты премиум-класса, со всеми соответствующими международными сертификатами. Иными словами, в основном работали на экспорт, потому как российским миллиардерам покупать продукцию своих соотечественников не комильфо.
Терпеть беспредел рейдерского захвата я не стал, и коль скоро не смог защитить своё дело по закону, решил отплатить обидчикам по совести. Как я это понимаю. В итоге, помповый дробовик, шесть трупов и пожизненный срок. Наверное если бы в тот момент рядом со мной оказался кто-то с холодной головой, ему удалось бы меня остановить, но вышло как вышло.
Через год, когда я готов был выть в четырёх стенах камеры, меня навестил подполковник ФСБ Кравцов. Он сообщил, что в ходе обследования было установлено будто мой мозг, а вернее матрица сознания, имеет высокую степень совместимости и способна преодолевать барьеры между параллельными мирами мультивселенной.
Стоит ли говорить, что я ему не поверил и послал куда подальше. Вот только дело это государственное, а у меня пожизненный срок, так что мнение моё никого не интересовало. Поставили в известность, и точка. Вещи собирать не нужно, они тебе не понадобятся. Меня сразу увезли в какой-то страшно секретный научный центр, предварительно вколов какую-то гадость, чтобы не трепыхался.
Руководил там некто Щербаков Макар Ефимович, доктор физико-математических наук, одержимый своим делом фанатик. Реально с катушек съехавший, хотя на вид вроде и не скажешь. Просто нормальные такие открытия не делают. И уж точно не станут без зазрения совести проводить эксперименты на людях.