Ермакова Александра Сергеевна
Непримиримые
Умение общаться и не принимать в штыки каждую реплику, брошенную в лицо или в спину - величайшая способность, а умение прощать - дар, которым, к сожалению, обладают редкие.
Возможно, не самая умная, но мысль автора...
Глава 1
Ирина
Непринятие кого-либо случается либо с первого взгляда, либо после того, как испытал на него обиду. Взрослые могут попытаться себя контролировать и стерпеть, найти компромисс, но дети... Они не будут любезничать с тем, кто им не нравится, они жестоки и порой бессердечны. Поэтому самыми страшными институтами воспитания личности являются сад и школа. Да, именно они. Детские обиды оседают глубоко в сознании и оставляют отпечаток до конца жизни. Психологические травмы, нанесённые в раннем и подростковом возрасте, могут стать причинами трагедий и конфликтов личностей. Этого не избежать, ведь мы все разные, а живём в социуме.
Вот только если детсадовский ссоры, споры и обиды случаются потому, что не все дети умеют делиться, или ещё не научились быть в коллективе, то школьные - куда страшнее и безжалостней, ведь именно в этом возрасте дети учатся хитрости, подлости, коварству, цинизму. А если ещё при этом они сбиваются в группы, то такая стая может уничтожить ни одну детскую душу.
Вот так и получилось, когда я приехала в пригород Петербурга с родителями. По крайней мере, это стало самым ярким и жутким воспоминанием детства, которое легло в основу моего нового мира и устремлений.
Жизнь поменялась в одночасье, и привычное осталось в родном городе. Теперь всё было чуждое и новое.
В Олонце мама прошла первый курс химиотерапии, но потом ей рекомендовали клинику в Санкт-Петербурге. Моя семья могла бы снимать жильё, доходы отца позволяли даже купить недвижимость, но у бабушки и дедушки был домик в новом районе частных новостроек, где и было решено остановиться, ведь сбережения могли пригодиться...
Мама, как только разрешили врачи, сразу же начала проходить второй курс лечения, и поэтому все находились в угнетённом состоянии, хоть и пытались трудности переносить стойко. Отец вовсю поддерживал маму, а мне хоть и было десять, но я уже чётко понимала хрупкость жизни и крепость верного плеча. Изо дня в день смотрела, как угасает некогда красивая и весёлая мать и как по вечерам, когда отец думал, что все спят, он один на кухне тихо рыдал и взывал к богу и его милости.
Несправедливость... Её познала сполна, ведь потерять родного человека, который с рождения оберегал и дарил любовь, было нестерпимо больно.
За что?!
Я часто сама себе задавала этот вопрос. Ответа так и не находила и только страх потерять и отца не позволял отдалиться от семьи.
Любовь... Я остро ощущала нежность папы по отношению к матери, а ещё нехватку внимания, которым раньше меня баловали все родственники. Нет, меня продолжали любить, только сейчас всё внимание было обращено к маме, и на единственного ребёнка времени уже не хватало, поэтому я была предоставлена сама себе.
Стойкость характера... Я верила до последнего, что семье это поможет, но увы, уже через месяц пару месяцев переезда в загородный дом бабушки и дедушки и борьбы за жизнь, родители проиграли. Мама умерла тихо. Ночью. А когда я проснулась, папа с бледным, осунувшимся лицом сообщил, что мамы больше нет.
Он отправил меня в школу, а сам занялся делами.
В школе я была новенькой и поэтому подруг ещё не завела. Я и до Питера не особо славилась общительностью, а теперь так и вообще забилась в свой кокон. Лишь поглядывала со стороны, как другие на переменках дурачатся, и молча, завидовала, мальчишкам и девчонкам, которые веселились, не задумываясь над превратностями судьбы и жизни.
Правда, некоторых ребят уже знала в лицо. Они жили, как и я, в районе частных домов. Их видела часто, но они не стремились со мной заговорить. Даже скорее иногда одаривали снисходительными, а порой брезгливыми взглядами.
Я честно не понимала почему.
Один мальчик особенно мозолили глаза. Нет, не специально. Он был соседом, поэтому его встречала чаще других. Белобрысый, прямоносый, долговязый с глазами необычного цвета, которые завораживали - пасмурно серыми в обрамлении светлых ресниц. Вначале он даже показался милым, забавным и очень интересным.
Окна моей спальни выходили на окна его комнаты, которая так же как и моя, располагалась на втором этаже. Я не отела, но иногда подсматривала, как он читал, бросал маленький мячик в стенку, слушал музыку, лёжа на постели, закинув ноги на спинку.
К нему часто друзья приходили, а между домами была оборудована незаурядная спортивная площадка, где они и играли, катались на скейтах, роликах, танцевали под музыку и даже прыгали через разные препятствия. Мир мальчика казался глубже, шире и полней. Настоящим, живым, ярким.
Игнат, а его звали именно так, был таким талантливым, красивым, общительным, что я прониклась к нему симпатией и в тайне стала мечтать о знакомстве.
Я не особо вдавалась в судьбу мальчика, но как поняла по разговорам и по урывкам фраз, отец Игната и его мать постоянно ругались и были на грани развода. Миловидная блондинка с безумно красивыми глазами того же серого цвета, что и у сына, только в обрамлении бархатных чёрных ресниц. Она всегда была улыбчива, обходительная, вежлива, учтива. Часто намекала, что если мне не с кем будет общаться, можно обратиться к Игнату. Он старше всего на пару лет. Разница небольшая. Может, найдутся общие интересы...
Она не напрашивалась в подруги к родителям, но когда случилось горе, первая из округи, кто сразу же предложил свою помощь. Папа и бабушка с дедушкой были в какой-то прострации и поэтому не отказались.
Пока устраивали похороны, Амалия Юрьевна, так звали соседку, мне не раз повторяла: 'Малышка, ты такая сильная девочка, но тебе необязательно сидеть дома. Жизнь продолжается. Вон, Игнат с ребятами гуляет. Пошла бы к ним...'
Однажды, когда я и вправду ощутила себя лишней и совершенно одинокой, и мне было нестерпимо плохо дома, я вышла на улицу. Некоторое время качалась на качелях, которые были установлены во дворе, а когда услышала пацаничьи смешки и девичьи хихиканья, пошла на голоса. Выглянула из-за угла дома и сразу же увидела ребят. Пять мальчишек и две девочки слушали музыку и болтали, раз за разом разрежаясь смехом. Возраста они были примерно одного, но однозначно все старше меня. Из моей школы и почти все из класса Игната.
Я решительно глотнула воздуха и зашагала к ним. Земельные участки обоих домов были окружены высокими металлическими заборами, а внутренняя разделительная часть между - невысоким, сетчатым, поэтому остановилась напротив ребят, но на своей придворовой территории, возле дерева.
Смотрела на мальчишек и девчонок, не зная с чего начать разговор, но так как впервые в жизни ощутила необходимость быть с кем-то, всё же раскрыла рот:
- Привет, - подала голос, но никто не ответил. Ребята продолжали заниматься своими делами и даже не обратили на меня внимание. - Привет, - повторила чуть громче, и сердечко пропустило удар, когда Игнат первым метнул на меня удивлённый взгляд.