…а потом Гаррус появился в зале совещаний и в своей манере пошутил про шрамы. Его глаза смеялись, и Шепард одновременно и узнавала и не узнавала этот взгляд. Только сейчас она в полной мере поняла, что прошло два года– это чертовски много времени для тех, кто не провалялся весь этот срок на операционном столе. Даже один день может изменить всю жизнь, даже один час или минута – Шепард прекрасно помнила, как это случилось с нею на Мендуаре, - а тут два года… они отражались в глазах Гарруса, в его манере держаться, в его речи. Он изменился, и Шепард хотелось знать, в чем.
Глядя на турианца в тот момент, она осознала, как ей не хватало кого-то, кому можно доверять безоговорочно, кого-то своего. И то, что Гаррус пошел с ней, не задавая вопросов, не смотря на нашивки «Цербера», порождало в ней клубок противоречивых чувств. Она хотела наплевать на субординацию и обнять его, хотела сказать, как это важно для неё, но молчала, потому что подозревала, что если откроет рот, то бедняге Гаррусу придется выслушать всё: о смерти над Алкерой, о сомнениях насчет «Цербера», о страхе насчет того, что она – это уже не совсем она, и так далее и так далее.
…а ещё, замечая, как неотрывно он смотрит, словно она исчезнет, стоит только отвести глаза, Шепард задавалась вопросом, что же именно загнало Гарруса на Омегу.
На это он так и не ответил прямо, но со временем Шепард догадалась, со временем многие вопросы нашли свои ответы, а невыразимый клубок эмоций и чувств сплелся в крепкую связь, которая удерживала Шепард, в какой бы ад их не бросало. Она любила Гарруса, она доверяла своей команде, и когда им пришло время отправляться на Землю, всё вновь – как когда-то – выстроилось в простую и понятную линию. В отрезок, который надо преодолеть, от старта до финиша – до победы. Четкость и однозначность этой задачи приносила с собой спокойствие, и лишь единственный страх всё ещё скреб душу. Тот самый страх, который она в полной мере осознала, глядя в окровавленное лицо Гарруса. Страх, что смерть разлучает навсегда.
«Я буду любить тебя вечно» - последние слова, которые она ему сказала, убегая. Это не было прощанием, это было клятвой – злой, яростной клятвой, последним вызовом, который Шепард бросила собственному страху. Она не могла сдаться, ни Жнецам, ни уж тем более страху. Жнецы не победят, не в этот раз. Темнота, смыкающаяся над разумом, не отнимет у нее любимых.
Не в этот раз!
И в этот раз всё действительно было иначе. Возможно потому, что пришло время? Или потому, что она приняла решение? Шепард не знала. Но падая в зеленую бездонность Горна, она ощутила присутствие всех, кто был ещё жив, и тех, кто уже давно оставил этот мир. Они были вместе с ней. Как никогда раньше она ощущала их присутствие, их поддержку, их веру в неё… их любовь. В этот раз мир не взрывался волнами острой боли и ужаса, он медленно расплывался и гас, как будто она засыпала, убаюканная множеством любящих голосов, укрытая теплом их прикосновений. Она уже не помнила, что умирала, ей казалось, что это лишь первый спокойный сон после войны.
Турианский бар не слишком-то отличался от человеческого: тоже ряды напитков, полированная стойка с рядом высоких стульев, несколько круглых столиков в зале – такие заведения обычно прятались среди рядов магазинчиков на не самых популярных улицах. Тут не было клубной музыки и агрессивного, мерцающего освещения, более того, сейчас тут вообще не было искусственного освещения – свет лился с просторной веранды, которую отделяли от бара деревянные рамы, завешанные льняными полотнищами приятного зеленоватого оттенка. Ветер лениво колыхал их и доносил запах моря и шум волн.
— По ту сторону моря… - пробормотала Шепард, вспомнив слова Тейна. Как-то, рассказывая о жене, он сказал, что она ждет его по ту сторону моря.
Женщина протянула руку, касаясь ткани кончиками пальцев. Она помнила эти занавеси – точно такие же были в её любимом летнем кафе на Мендуаре. Оно пряталось в тени деревьев на самом краю просторного пляжа, на котором даже летом в выходные дни не становилось слишком тесно. А ещё в том кафе продавали отличное мороженое с орехами и фисташковым джемом.
— Рад тебя видеть, - рокочущий голос, раздавшийся за спиной, заставил Шепард едва ли не подпрыгнуть. На секунду её сердце сжалось одновременно от страха и от радости. Но и осознание того, что это не тот голос тоже пришло почти мгновенно.
Шепард развернулась и увидела бармена-турианца, который с истинно турианской невозмутимостью смешивал какой-то коктейль. На стойке рядом с ним стояла вазочка с мороженым. Шепард приблизилась, внимательно вглядываясь в лицо, до того скрытое тенью, и широко улыбнулась. В тот момент, когда она впервые увидела этого турианца, все они были для неё на одно лицо, но клановые знаки она запомнила.
— Найлус.
— Шепард. - в тон ей ответил он и поставил стакан с коктейлем на стойку, субгармоники голоса отчетливо выражали беззлобную иронию.
— Значит, я всё же ухитрилась угодить в турианское…кхм… посмертие? – спросила Шепард, усаживаясь на стуле и про себя отмечая, что привычную униформу и броню заменили купальник и полупрозрачный парео. Когда она такое носила последний раз? Да носила ли она такое вообще?
Найлус коротко рассмеялся:
— Вот это было бы в твоем стиле, Шепард, но вынужден разочаровать – похоже, это место достаточно велико, чтобы его хватило на всех.
— На всех… - повторила Шепард, и ей вспомнились те голоса, которые она слышала, падая. – Значит…все здесь? И я могу их увидеть?
— Да запросто, - Найлус кивнул головой на выход на пляж, ветер колыхал занавеси, закрывая обзор, но порог Шепард видела. – Можешь пойти сама, можешь подождать, скоро кто-нибудь заявится. – В его голосе звучала напускная сварливость.
Шепард оперлась на барную стойку, собираясь спрыгнуть на пол, ей ужасно хотелось увидеть… сразу всех! Но что-то её остановило. Женщина не могла сказать, что это было, но руки расслабились и обхватили поданный стакан, он приятно холодил ладони. Найлус поставил рядом вазочку с мороженным и наблюдал за ранней гостьей с искренним любопытством.
— Пожалуй, я подожду, - медленно проговорила Шепард, рассматривая своё отражение в колеблющейся глади напитка. – Я обещала подождать его в баре.
Комментарий к Страх и бесстрашие
Эта часть изначально должна была быть немного не такой по структуре, так что вероятно следующая, коротенькая, будет уже скоро)))
Автору как всегда интересно, что вы думаете!
========== Пропасти и мосты ==========
Разговор с Соланой растянулся на всю ночь. Сначала Гаррусу приходилось буквально выдавливать из себя слова, которые никак не желали складываться во внятные предложения, сестра не торопила его, только подливала выпивки в их стаканы и подталкивала к нему тарелку с нехитрой закуской. Постепенно воспоминания проскребли путь сквозь стену отчуждения, и на несколько часов турианец позволил себе полностью забыться, окунувшись в них. Он уже не вполне осознавал, что пересказывает события, ожившие перед внутренним взором, и не раздумывал, что следует говорить, а о чем надо умолчать. Обостренная память вернула не только факты биографии, она вытащила на поверхность чувства, и впервые за очень долгое время Гаррус ощутил счастье.
Но мгновения пронеслись быстро. Позади остались Тессия и Кронос, а впереди – лишь холодное сияние телепортационного луча и эхо её последних слов. «Вечно».
Воцарилась тишина. Солана сидела неподвижно, во всем её теле чувствовалось напряжение, мандибулы чуть подрагивали, словно она несколько раз пыталась что-то произнести, но в последний момент не решалась. Гаррус посмотрел на сестру и улыбнулся. Это получилось до странности просто, но не вызвало в нем самом никакого отклика.
— Не надо ничего говорить, Сол, - голос звучал тихо и ровно. – Я всё знаю. И я буду в порядке, обещаю. Но сейчас я бы хотел остаться один.
Солана кивнула и поднялась. Проходя мимо, она ненадолго положила руку ему на плечо и сжала пальцы. Гаррус коротко коснулся её ладони и кивнул, не глядя на сестру. Солане явно стоило некоторого усилия отпустить, но она это сделала, и Гаррус вновь остался наедине с собой и зелеными огнями восстающего из пепла города.