Но это так и не произошло. Она ушла, прежде чем я успел моргнуть. Эта невинная девушка. И когда я нашел ее снова, она была другой. Она была кем-то еще.
Кем-то, кто заставлял мою кровь кипеть. Кто заставил меня хотеть вещи, которые я думал, что не захочу снова. Вещи, которые проникли в мое безопасное, идеальное существование и заставили меня захотеть выйти из своей коробки, хоть и были мне отвратительны. Я хотел их. Я хотел ее.
И теперь мы здесь. На полу в ванной моего отца. Эти невинные глаза пустые и потерянные, кровь остывает на плитке на полу. Как мы сюда попали?
Я притянул ее в свои руки. Ее тело обмякло, ее дыхание замедлилось. Рвота и кровь капали на мой костюм, но мне было наплевать. Я прижался своим лбом к ее и посмотрел в эти пустые глаза и сделал то, что не делал годами.
Я молился.
2
Фей
Шум. Мягкие журчащие голоса. Они порхали вокруг меня. Проникая в мои уши своими мягкими, ритмичными нотками, обволакивая меня чем-то теплым. Мне нравился шум. Я хотела удержать его, наслаждаться этим моментом вечно. Но потом появилось что-то еще.
Боль.
Мягкое тепло журчащих голосов было уничтожено болью. Она не проникла в меня, но ударила по мне разом, от всей ее интенсивности я закричала. Пока я стала не только кричать, но и биться в конвульсиях и хрипеть. Моргнув от тусклого освещения, я увидела кровь. Пеленой застелило меня, пока я продолжала блевать.
— О, Господи! Скорее! Позовите медсестру!
Я знала этот голос, но не могла посмотреть на него. На Ретта. Все, что, казалось, я могла делать — это давиться и выбрасывать кровь из своего желудка. Боль была очень сильной. Слишком интенсивной. И я не могла остановиться.
Появилось больше рук, больше людей. Люди громко разговаривали. Их голоса давили внутри моего черепа, пока я не захотела расцарапать свои уши и заставить шум уйти. Я хотела, чтобы они исчезли, ушли навсегда.
Почему так много боли?
Но потом я вспомнила. Даже сквозь боль, я увидела это. Отражение, которое я видела в зеркале. Сломленная, отвратительная женщина, которая смотрела на меня. Меня.
Я умерла.
Мысль пришла ко мне, разрываясь в моей голове. А потом я услышала его голос. Голос Тейлора. И я знала, что это было правдой. Перед тем, как я отключилась, перед тем, как я позволила боли и крови увести меня обратно в темноту, я осознала, где я находилась.
В Аду.
Я моргнула, мои глаза под тусклым освещением. Боль стала не такой сильной сейчас. Я удивлена. Я полагала, что будет становиться только хуже. Такими были истории про ад, правда ведь? Я полагала, что буду гореть в вечном огне, но этого тоже, кажется, не случилось. Это делало ощущения реальными, ад должен быть для человека худшим опытом приумноженным на тысячу. И так я себя чувствовала раньше. Как бы давно это раньше не было.
— Думаю, она просыпается.
Я втянула воздух от звука этого голоса. Голоса Ретта. Я слышала его раньше. Почему он в моем аду?
Вероятно, чтобы заставить меня смотреть, как он трахает Сару, всю оставшуюся вечность.
— Фей?
Я моргнула несколько раз, пытаясь заставить размытую, серую комнату сфокусироваться. Но потом комната больше не была серой, потому что все, что я могла видеть, был Ретт. Он стоял надо мной. Что-то теплое коснулось моей руки.
Его зеленые глаза попали в фокус, его челюсть была покрыта щетиной.
— Ты так реально выглядишь? — мои слова прозвучали, как жужжание пчелы, едва различимо.
Он улыбнулся. Да, он на самом деле улыбнулся. Это была настоящая улыбка. Одна из тех улыбок, которую я никогда не видела. Ад позволил мне увидеть настоящую улыбку Ретта?
— Вот, — что-то ударилось о мои губы, и я посмотрела вниз, понимая, что это была белая соломинка в прозрачном, пластиковом стаканчике. Я быстро втянула ее в свой рот, практически простонала, когда холодная жидкость побежала вниз по моему горлу.
— Ты в порядке, — сказал он, когда убирал стаканчик. Он сидел на маленьком столике рядом с моей кроватью.
Моей кроватью? Я огляделась вокруг, вода внесла некоторую ясность, которой не было раньше. Я в кровати. В кровати в простой, серой комнате. Телевизор подвешен на стене напротив меня, показывая какое-то приглушенное шоу. Я взглянула на свои руки и обнаружила одну из них перевязанной толстым, белым бинтом. Из другой выходили трубки, по которым бежала прозрачная жидкость.