– Ты дурак? Какие слюни? Они по-дружески прикалывались.
– Ага, как же! Знаю я эти приколы! – бесится Михаил.
– Слушай, ты давай прекращай. Не то подумаю, что ты меня ревнуешь, - ляпаю опрометчиво.
Он ничего не отвечает. Лишь глазами сверкает. Подходит близко, нарушая моё личное пространство. Тяжело дышит. Я замираю, как кролик перед удавом. Внутри мышцы и нервы натягиваются так, что, того гляди, порвутся к свиньям собачьим. Соболев прижимается к моим губам своими. Медленно целует, а я не верю в происходящее. Это просто сюрреализм какой-то!
В душе поднимается сумасшедшее цунами. В нём протест. Отторжение. Непонимание. Сатисфакция. Меня накрывает лавиной противоречивых эмоций. Двенадцать лет жизни летят под откос. Самодостаточная независимая женщина, которую я тщательно взращивала в себе, вмиг превращается в беззащитную девочку, нуждающуюся в любви.
Броня лопается. Нервные клетки сгорают заживо. Шрамы вскрываются. Больно. **здец, как же больно!! И сквозь эту боль прорывается извращённое удовольствие. Перекрывает болевые ощущения. Анестезирует. НЕТ! Это грёбаная наркота! Нельзя снова подсаживаться на неё!!
– Дашка, как же я скучал по тебе все эти годы, - Соболев жадно втягивает носом воздух у моей щеки.
Хочется закричать так громко, чтобы барабанные перепонки полопались. Чтобы не слышать. Ничего больше не слышать. Меня лихо кроет. И это не «Ах, голова пошла кругом и тело предало». Нееет! Это, *лядь, дикая злость с нотками ненависти, причём не к Соболеву, а к себе. За то, что не смогла держаться с ним отстранённо и холодно. Скатилась в панибратство. И даже сейчас не могу дать отлуп из серии: "А не охренел ли ты часом, уважаемый?"
– Я так жалею, что тогда про*бал тебя. Я ведь постоянно вспоминал о тебе. Не смог забыть, как ни старался, - признание Соболева звучит искренне. Или мне только хочется, чтобы так было?
– Тебе пора, Миш, - горжусь собой за то, что мой голос не дрожит, хотя внутри бушует ураган. Меня буквально подбрасывает от желания заорать: «Если я тебе была так дорога, какого хрена ты повёл себя как последняя тварь?»
Каждая девочка, которую когда-то растоптал мужчина, мечтает о моменте, что однажды она будет вся такая успешная, красивая, шикарно одетая выходить из дорогого авто, и увидит своего бывшего на улице постаревшего, промокшего под дождём, в поношенном пальто. Гордо пройдёт мимо, даже не удостоив взглядом. А он будет горько сожалеть, что когда-то плохо обошёлся с ней. Или ещё круче, если они где-то столкнутся, а он такой: «Я так жалею, что потерял тебя! Прости меня за всё». А она такая: «Поздно! Я люблю другого».
Но подобные сцены бывают только в кино. У нормальных людей никакие бывшие не кусают локти спустя десятилетия. У меня же вот – получите, распишитесь. Я прямо чувствую себя мисс героинькой слезливой мелодрамы, грёбаной «Санта-Барбары».
И не могу сказать, что не испытываю сладкого триумфа от того, что мужчина, когда- то предавший меня, до сих пор сожалеет об этом. Получается, я теперь сверху. Ну а Соболев… Он просто есть.
– Даш…, - Михаил смотрит как преданный пёс. - Можно я останусь? Чёт меня вырубает.
Ну, да, конечно. Прям настолько вырубает, что до своего номера дойти не можешь. Знаю я эти «мульки». Самоуверенности Соболева можно только позавидовать.
– Оставайся. Но между нами ничего не будет, - равнодушно бросаю. Комната у меня с такой огромной кроватью, что на ней могут поместиться трое человек, не соприкасаясь.
– Почему?
– Догадайся с трёх раз.
– Я знаю, что в прошлом сделал тебе больно. И я прошу прощение за это. Но я всё осознал и ещё… Я сильно изменился за эти годы.
Меня рвёт на части изнутри. Ты, с*ка, не сделал мне больно. Ты меня морально уничтожил. И твоё «Прости, я всё осознал» здесь не прокатит. И я жду, жду, что Соболев затронет ту саму больную тему, из-за которой мы расстались. Но он этого не делает. Несёт пургу про прошлую работу, и как всё было сложно, и он чего-то там не мог. Мне надоедает слушать то, что не имеет к правде никакого отношения, поэтому бесцеремонно прерываю Михаила:
– Я устала и хочу спать.
Он коротко кивает. Уходит к себе в номер.
Текила во мне говорит: «А может, он, правда, стал другим? Чем чёрт не шутит?»
Нет. Нельзя вестись на манипуляции. Люди не меняются. И Соболев даже спустя двенадцать лет всё такой же конченый. Ничего он не осознал.
М-да, кажется, командировка будет сложнее, чем я себе представляла.