Полицейские показали свои удостоверения, представились и вежливо спросили, не сможет ли она выкроить несколько минут, чтобы ответить на пару вопросов.
— Да-да, конечно… О чем вы хотели спросить?
Один из полицейских обвел глазами комнату, не отвечая на ее вопрос.
— Кажется, у вас тут собирается вполне приличная публика, верно?
Долорес посмотрела на него, чувствуя, что в ее душе закипает гнев. Уж не подозревают ли ее в содержании шикарного борделя или притона для наркоманов!
— Не понимаю, на что вы намекаете, — резко ответила она.
Ледяной тон заставил их оторопеть. А затем старший из полицейских усмехнулся.
— Поймите меня правильно, миссис Стрит. Я хочу сказать, что у вашей гостиницы солидная репутация, и ничего больше.
— Благодарю вас, офицер.
— Могу я предположить, что вашими клиентами являются только весьма обеспеченные люди?
— Да, можете. А теперь объясните, что вы хотите узнать.
— Мы хотели узнать, не попадался ли вам в последние дни один подозрительный субъект. Мы разыскиваем мужчину лет сорока с небольшим, около шести футов двух дюймов ростом, темноволосого, темноглазого и бородатого.
2
Долорес побледнела, колени ее мелко задрожали, и она едва не растянулась у ног блюстителей закона. Хорошенький был бы у нее вид… Она предпочла сесть.
Полицейские многозначительно переглянулись.
— Миссис Стрит, вы здоровы? — нахмурившись, спросил один из них.
Она поглубже вздохнула и дрожащим голосом произнесла:
— Да, благодарю вас.
— Он сейчас здесь? — потребовал ответа второй.
— Кто? — Кажется, она еще не сказала, что видела этого человека.
У нее голова шла кругом. Эдвин Оливер — преступник, разыскиваемый полицией. Она чувствовала это нутром, с самого начала! Поняла с первого взгляда. Не следовало пускать этого человека в ее драгоценную гостиницу. Ее репутация безнадежно подмочена. Теперь его схватят, налетят репортеры, и газеты раструбят на весь свет, что она дала приют преступнику и кормила его копченой форелью и кроликом в коньячном соусе…
— Миссис Стрит, — терпеливо повторил старший, — к вам в гостиницу приходил кто-нибудь подозрительный?
Она проглотила комок в горле и опустила веки. Перед внутренним взором предстало лицо Эдвина, дьявольский блеск в его глазах, мыльная пена на волосатой груди… Долорес вспыхнула. Это было ужасно! В кои-то веки она почувствовала себя женщиной, а человек, который пробудил в ней это чувство, оказался преступником. Убийцей-рецидивистом, насильником, разбойником, ограбившим банк. Боже, помоги ей…
— Да, — сказала она. — Кажется, да…
А потом она, как и подобает примерной гражданке, залпом выпалила двум восхищенным полицейским всю прискорбную историю, рассказав о грязной одежде Эдвина Оливера, его длинных волосах, небритом подбородке и пластиковой сумке, набитой деньгами.
Естественно, после этого она предъявила им журнал регистрации постояльцев, и полицейские записали имя постояльца и его адрес, несомненно, фальшивый. Затем стражи порядка поблагодарили за помощь и отбыли, оставив ее одну. Долорес рухнула в кресло, как куль с мукой.
В четыре часа дня зазвонил телефон.
— Долорес?
У женщины перехватило дыхание. Она узнала этот низкий голос.
— Да… — О Боже, почему он звонит ей?
— Вы натравили на меня копов… — тихо и медленно произнес он, а затем последовала красноречивая пауза. — Это не очень красиво, Долорес…
Женщина на мгновение замерла, а затем бросила трубку, словно та жгла ей руки.
Через мгновение телефон зазвонил снова. Долорес в ужасе смотрела на аппарат, не в силах пошевелиться. Она совершила ужасную ошибку. Не следовало пускать его в гостиницу, но если уж так случилось, не надо было говорить об этом полиции. Вот до чего доводит честность! Теперь ее будет преследовать и терроризировать уголовник!
После четвертого звонка телефон умолк. Видимо, трубку снял кто-то другой. Наверно, возившийся на кухню Эндрю.
Минуту спустя в вестибюль вышла присматривавшая за хозяйством Альбина. Можно было залюбоваться ее деловым видом, строгим лицом и подтянутой фигурой. Из прически Альбины не выбивалось ни одного седого волоса.
— У меня для вас сообщение, — сказала она, хмуро глядя на хозяйку.
Долорес проглотила комок в горле и постаралась взять себя в руки.
— О чем сообщение?
— Звонил мужчина, назвавшийся Эдвином, и просил передать, что он не хотел пугать вас и что он… не в тюрьме.
Неужели Оливер всерьез думал, что это ее успокоит? Долорес тут же представилось, что он возвращается, крадется к ее уютной гостинице, прячется в кустах, а затем забирается в окно флигеля и наносит ей тяжкие телесные повреждения…
Нет, это невозможно! Придется перестать смотреть по телевизору дурацкие триллеры…
Альбина с неодобрительным видом протянула ей листок бумаги.
— Он оставил номер своего телефона и просил позвонить. Ради вашего же спокойствия.
Ага… Держи карман шире.
— Спасибо, Альбина, — ответила Долорес, надеясь, что говорит спокойно.
Когда экономка ушла, Долорес, проверив журнал, убедилась, что номер, оставленный Оливером, не совпадает с тем, который он назвал при регистрации. Наверно, следовало позвонить полицейским, оставившим визитную карточку на случай, если она захочет сообщить что-нибудь новенькое. Что ж, новенькое у нее было: еще один номер телефона преступника.
Эдвин звонил не из тюрьмы. Что это значит? Что он ничего не совершил? Что все это колоссальный розыгрыш?
Розыгрыш… Можно было набрать номер, поговорить с Эдвином и все выяснить. Но звонить ему она не собиралась.
Долорес вышла из-за письменного стола и отправилась в кухню. Пора было приниматься за приготовление обеда. Сегодня у нее обедали и ночевали три пары. Все в возрасте. Одна пара праздновала сорокалетие свадьбы. Супруги были счастливы и чудесно выглядели. Поразительно. Как это им удалось?..
Она поглядела в меню и вздохнула. Взаимная любовь, только и всего. Они дружат, уважают и заботятся друг о друге. Если бы здесь была Кора, она бы непременно добавила, что эти люди каждый день занимаются сексом.
Ничего подобного, увы, в ее собственной семейной жизни не было. Ее брак оказался ошибкой. Он не принес того, чего она искренне хотела и в чем нуждалась. В ней все еще жило затаенное желание любить и быть любимой.
Опомнись, одернула она себя. Ишь, размечталась! Лучше берись за ступку…
Долорес уже резала репчатый лук, когда в кухню вошла совершенно неотразимая Кора, облаченная в длинную просторную юбку и черную шелковую блузку. Ее светлые волосы были собраны узлом на макушке. Такую сексуальную прическу могут позволить себе только молодые…
— Чудесно выглядишь, — улыбнулась Долорес.
Кора улыбнулась в ответ и закружилась перед матерью.
— Неплохо, да? И всего за пятьдесят долларов. Правда, недорого?
— Да уж… — Кора была смелая, веселая и обладала даром заключать выгодные сделки.
Девушка остановилась перед Долорес и внимательно оглядела ее.
— Знаешь, ма, тебя нужно немного распушить!
— Распушить? — невольно засмеялась Долорес. — Откуда ты взяла это выражение?
— Мое собственное изобретение. Понимаешь, ма, ты действительно неплохо выглядишь, у тебя хороший вкус, и одеваешься ты со вкусом, но… — Кора остановилась и нахмурилась. — Не знаю… Чего-то тебе не хватает.
— Не хватает? Чего же?
— Жизни.
— Жизни? Что ты хочешь этим сказать? Что я живой труп?
— Нет, не труп. Но, знаешь… тебе нужно немножко побольше… темперамента. Побольше… трепета. — Она ликующе улыбнулась. — Вот оно! Именно трепета!
Конечно, самой Коре трепета было не занимать… Долорес пришлось улыбнуться. И вдруг она ощутила странное, неведомо откуда взявшееся желание стать именно такой. Темпераментной. Трепетной. Испытывающей возбуждение.
— Ладно, — услышала она собственный голос. — И что же, по твоему мнению, мне следует сделать?..
Они обсудили этот вопрос и решили съездить за покупками в Сан-Франциско. Долорес смотрела на дочь, чувствуя прилив материнского чувства. Господи, как ей повезло, что они с дочерью любят, понимают друг друга и могут посмеяться вместе. Многие ли матери рискнут похвастаться тем же?