— Вывеска говорит, что там нет мест, — замечаю я.
— Эта вывеска там все время висит, — возражает Рид. — Мистер Кеннеди так надоел бедной Сильвии, что она решила больше не принимать приезжих. Я уверен, она сделает для вас исключение — вы же одни из нас.
Вокруг рта Галена пролегают хмурые складки. Ему не нравится подпадать под определение «одни из нас». Мне становится стыдно, что мне это понравилось. Вернее, я даже этому рада. Но сейчас, меня больше всего радует, что мы наконец-то сможем заселиться в номер и обсудить с глазу на глаз сегодняшний день. Оставаться в доме у Рида было бы слишком…на виду. Знаю, глупая мысль, учитывая, что гостиница в самом центре города. Любой любопытный может заявиться туда, чтобы нас повидать — включая жутковатого мистера Кеннеди.
К слову, в привычных обстоятельствах я бы навряд ли сочла мистера Кеннеди странным. Просто Рид рассматривает его как «другого» — а относиться к кому-то подобным образом намного приятнее, чем самому чувствовать себя изгоем, как бы эгоистично это ни звучало.
Рид предлагает провести нас к Сильвии, но Гален останавливает его жестом.
— Нет, спасибо. Я помню обратную дорогу.
Наш новый друг не упускает своего. — Просто возвращайтесь к шести. Я сказал маме, что вы хотя бы заглянете к нам на ужин. Не делайте из меня врунишку.
Когда кажется, что Гален снова собирается возразить, Рид добавляет: —Тоби наловил в ручье форели. Хотелось бы узнать твое мнение о пресноводной рыбе, Гален.
Гален проводит рукой по волосам. — Ладно. Тогда увидимся в шесть.
Я изо всех сил стараюсь сделать вид, что не замечаю, как Рид улыбается мне со взглядом кота, увидевшего канарейку.
Глава 10
Гален затаскивает чемоданы на второй этаж гостиницы «Морская звезда», принадлежащей Сильвии. Он ждет, пока Эмма отворит дверь в свою комнату, прежде чем занести ей вещи. Поскольку они с Эммой еще не связаны, Сильвия настояла, чтобы они остановились в отдельных комнатах, так как все они, будучи декорироваными в «романтическом стиле», располагали только одной кроватью.
Видимо, город Нептуна предпочел выбрать, какие из старых законов наиболее удобно соблюдать.
Эмма плюхается на красивую металлическую кровать с голубым атласным покрывалом и кружевными оборками. С каждым ее движением кровать скрипит, и она хихикает.
— Совсем не романтично, если ты понимаешь, о чем я.
Гален усмехается и располагает чемоданы под окном, затем устраивается на кровати рядом с Эммой. Для него воздух здесь кажется несвежим, будто номер не использовался веками.
— Что ты думаешь об этом месте?
На самом деле, ему очень хочется спросить «Что ты думаешь о Риде и его заигрывании с тобой?», но это бы лишь спровоцировало ссору, не говоря уже о приступе ревности, которую ему с трудом удается удерживать в себе. От увлечения Рида Эммой воображение Галена и так разгулялось не на шутку.
Сперва, он представил себе, как внезапная остановка автомобиля выкидывает Рида прямиком через ветровое стекло, где его окровавленное и изломанное тело приземляется на дорожный гравий.
Затем была фантазия о пересчитывании зубов Рида кулаком, и создания ему таким образом новой версии «добродушной улыбки».
Не говоря уже о дневных грезах, где он от души надавал Риду поддых так, что тот подавился остатками своего шоколадного печенья.
— Я думаю, еще слишком рано делать выводы, — отвечает Эмма, отвлекая его от размышлений.
— Неужели? Совсем на это не похоже.
Она закатывает глаза, когда он облокачивается на подушку рядом с ней, подпирая рукой голову так, что их носы почти соприкасаются. Трезубец Тритона, ее кожа безупречна.
— Я не думаю, что ты мне достаточно доверяешь. Как не доверяешь и Риду.
— Этого я и боялся. — Он откидывается назад, обращая взгляд к потолку. — Эмма, мы не знаем этих людей. Все, что о них известно — они вообще не должны существовать. Они живут на суше, подвергая нас риску быть обнаруженными.
— Я бы сказала, они рискуют своим обнаружением, а не нашим. Разве ты не согласен с тем фактом, что они скрывались — даже от нас — достаточно долго, чтобы доказать, что они не несут нам никакой угрозы?
— Ты полукровка, мой морской ангел. Если их обнаружат, то и тебя тоже.
— Как это? Никто не собирается указывать на меня из толпы и кричать «вот она!»
— Ты этого не знаешь. И я не хочу это выяснять.
Эмма вздыхает. Похоже, ее расстроили его слова, но чего она еще ожидала? Что он с распростертыми объятиями примет всех этих чужаков как давно утраченных кузин и кузенов? Просто так ничего не выйдет. Особенно в таких обстоятельствах.