— То, что я не удовлетворяю тебя.
— Но ты удовлетворяешь!
— Пожалуйста, Джинни! Я просил не обманывать меня!
— Но я не хочу, чтобы меня удовлетворяли! Верней, мне и так хорошо. Меня вполне устраивает наша сексуальная жизнь.
— Нет. Я много думал об этом. И понял, в чем дело.
Я с любопытством уставилась на него: разрешить проблему прежде, чем узнаешь о ее существовании, — это верх роскоши…
— Ты привыкла к очень… возбужденной жизни, Джинни. Бостон и все твои… разные друзья.
— Кто? Я?
— Да, ты, Джинни.
— Да нет же, Айра! Я просто была в таком обществе, но не участвовала ни в чем плохом, — веря себе, сказала я.
— После них жизнь со мной тебе кажется скучной.
— Мне нравится такая скука! Да я и не считаю ее скучной! Мне нравится наша жизнь, Айра. Иначе я бы не вышла за тебя.
— Поэтому, — не обращая на меня внимания, продолжал он, — я решил сделать наш секс более изысканным. Я очень хочу, чтобы ты была со мной так же счастлива, Джинни, как я — с тобой. — Он сбросил одеяло и обнажил свое великолепное голое тело. Но — Боже! — нижнюю часть его тела скрывала какая-то черная кожаная штука.
— Что за черт?
— Кожаный чехол, — гордо ответил он. — Давай! Потрогай!
Я осторожно ткнула в него пальцем.
— Возбуждает?
— Не знаю…
— Смотри! — Он вытащил из-под одеяла прозрачный плащ. — Надевай.
Я надела.
— Ну как? — спросил он с мальчишеской радостью.
— Приятно.
Он выключил свет и обнял меня. Я хрустела, как обертка от туалетной бумаги.
— Что дальше, Айра?
Он сел, включил свет, взял с тумбочки книгу и проконсультировался.
— Так, так… Теперь нужно посмотреть друг на друга. Здесь пишут, что женщин возбуждает запах и ощущение кожи.
Мы сели и уставились друг на друга. Потом он сбросил свой кожаный чехольчик, а я — плащ, и он сунул между моих загорелых ног свою лохматую голову. Он любовался, а я размышляла: что лучше — ростбиф или свиную печенку — приготовить завтра на ужин.
Я не кончила. Айра поставил на главах «Кожа» и «Полиэтилен» два больших креста.
— Ничего, Джинни, не расстраивайся. Мы каждый раз будем находить что-нибудь новенькое.
Утром в День памяти павших в гражданской войне я стояла на Мейн-стрит и смотрела, как Айра марширует в своей оливковой форме. За Национальной гвардией гордо выступали бойскауты и ученики средней школы, потом — представители Национальной гвардии близлежащих районов. На грузовике был укреплен каркас с гвоздиками цветов американского флага. Вокруг флага шла надпись: «Служим во имя мощи и свободы Америки». За грузовиком шли добровольцы-пожарные в плащах и резиновых сапогах, а за ними — пожарные машины.
После парада мужчин пригласили на стрельбище — то самое, которое когда-то обнаружили Эдди, Мона, Этель и я, — посмотреть новые типы смертоносных ракетных установок для использования во Вьетнаме. Половина горожан работала на этом стрельбище.
Женщины торжественно отправились в зал пожарного общества. Анжела читала составленный координатором из Сан-Джонсбери сценарий:
— …Очаровательная Джинни Блисс вальсирует летом в своем…
Настала моя очередь. В моем дьявольском мозгу мелькнула мысль — выскочить наряженной в Айрин кожаный чехол и прозрачный плащ. Эдди бы так и сделала. Но я старалась забыть Эдди. Я не разрешала себе думать о ней. Только во сне она приходила и укоряюще спрашивала: «Ты думаешь, я мертва?» Я протягивала к ней руки, просыпалась и видела, что обнимаю Айру. Он понимал это как приглашение, залезал на меня и самозабвенно трахал, а я, сдерживая рыдания от разочарования, старалась не представлять, что эти руки, губы, язык принадлежат Эдди. Я была благодарна Айре, что он ни о чем не догадывался. Если уж я не могу заставить себя испытывать с ним оргазм, то по крайней мере не наставляю ему рога, представляя, что трахаюсь не с ним, а с кем-то другим.
Я выпорхнула в своем розовом брючном костюме — «в этом очаровательном нейлоновом ансамбле с бесподобными бусами»… Я повернулась, предоставляя публике возможность полюбоваться моим туалетом, и сделала несколько па, чтобы продемонстрировать стройные ножки… «Обратите внимание на изящный медный браслет… — я подняла руку, — и блестящие золотые босоножки — специально для праздника в Старкс-Боге».
Я искренне улыбнулась и под гром аплодисментов спустилась с помоста. Я была счастлива. Меня наконец признали. Я перестала быть «соевой бабой». И никто не догадывался о моих ночных грехах.