— Почему ты уехал, Зед? Твое бессмысленное бегство, можно сказать, приблизило конец отца.
Мистер Зед объяснил. Оказывается, его кузен Зек Халл претендовал на место шерифа от демократов. Мистер Зед был республиканцем, терпеть не мог Зека и заявил, что не будет за него голосовать. «Если ты не хочешь помочь своему родственнику, — сказал Зек, — ты не поможешь никому». Он хотел убить мистера Зеда. Тому удалось удрать на лошади в лес и пару дней скрываться в реке, потому что кузен-демократ охотился за ним как за зверем. Зека избрали, он много лет был шерифом и только недавно погиб в перестрелке с контрабандистами.
— Теперь Зек мертв, и я решил, что могу без опаски приехать, — закончил мистер Зед.
Миссис Халл рассказала, как работала в школе, пока мистер Зед был шахтером. Однажды среди бела дня ученики хотели перевернуть ее коляску, и она, как Сирано де Бержерак, отбивалась от них длинной шляпной булавкой.
Маленькая дочь недоверчиво слушала своих родителей и смотрела на них. Отец был одет в темный костюм с крахмальным воротничком, а мать — в готовое шелковое платье, украшенное брошкой. Теперь у матери были две горничные, и она почти все время проводила в церкви или женском клубе.
Перед самым отъездом дядя Рубен хлебнул своей неразбавленной водки и сел покататься в «форд». После нескольких сумасшедших поворотов «форд» подпрыгнул на тугих резиновых шинах, покатился по обрыву и разлетелся на тысячу кусков. Дядя Рубен успел выскочить, как тряпичная кукла, и снова хлебнул из бутыли.
Домой они ехали в пассажирском автобусе, зажатом огромными грузовиками с кучами блестящего черного угля. «Зачем мы уезжаем?» — спросила девочка. Ей понравились нарядные тети, дяди и кузины, а шумные обеды были просто праздником по сравнению со скучными обедами в гулкой столовой в Халлспорте, где накрывали только для них троих.
— Ради тебя, милая, — засмеялись родители. — Чтобы дать тебе то, чего никогда не было у нас.
Что они имели в виду, она поняла позже. Они закатили ей настоящую сцену, когда она чуть не сбилась с пути, позволив своему старому школьному обожателю Неду Кетчуму попросить у отца ее руки, и срочно отправили в университет в Брин-Мавр. Они сияли, посадив дочь в поезд: их дочь, дочь простого шахтера, получит хорошее образование!
Образованная миссис Бэбкок вернулась в Халлспорт. Все получилось в соответствии с планом, даже лучше. Она вышла замуж за выпускника Гарварда, и счастливые родители поселили молодых в огромном белом особняке, а сами из хижины следили за их успехами. Мистер Зед, уважаемый человек, умело поддерживал своего жизнерадостного зятя. Ему самому пришлось нелегко, когда бежал из Сау-Гэпа, но теперь он многого добился. И миссис Халл — тоже. Она преподавала в дюжине кружков, все уик-энды митинговала, а в будни висела на телефоне, обсуждая эти митинги. Миссис Бэбкок рано почувствовала, что такая жизнь, как у матери, — не для нее. Она посвятила себя исключительно дому и семье. А потом настал день, когда она пришла в хижину, бросилась на кушетку и, измученная собственным самоотречением, простонала: «Я устала, мама. Я не выдержу. Что мне делать?» И мать холодно ответила: «Ты должна исполнять свой долг».
Мистер Зед разгневался, когда узнал, что Уэсли перевел завод на военные рельсы. Мистер Зед умирал, недовольный своей жизнью, а следовательно, и жизнью дочери. Он называл Уэсли авантюристом и сажал куджу в надежде, что он поглотит и город, и шахты, и завод — все, что стало причиной смерти его товарищей и самого мистера Зеда. А жизнь, которой жила миссис Бэбкок, стала казаться ей скучной и бессмысленной, когда дети разъехались и положили конец халлспортской саге мистера Зеда.
На следующий день Джинни и миссис Бэбкок лежали и смотрели «Тайные страсти». Линду мучили угрызения совести.
— Так ты бросила их? — спросила во время рекламы миссис Бэбкок.
Джинни больно прикусила губу.
— Кого?
— Айру и Венди.
— Я этого не говорила. С чего ты взяла?
— Ты несколько раз упомянула об этом.
— Неправда.
— Откуда же я узнала? — грустно усмехнулась мать. — Джинни, дорогая, боюсь, мы похожи друг на друга больше, чем нам бы хотелось.
Джинни неприязненно посмотрела на мать. Она не находила, что у них много общего. За все время они не сказали друг другу ничего интересного, их разговоры были совершенно никчемными. С чего это матери взбрело в голову? Она проговорилась об Айре и Венди? Не может быть. Мать блефует. И вдруг неожиданно для самой себя она беспомощно посмотрела на мать:
— Что мне делать, мама?