— Каждый вечер.
— А родители?
— Никто не может указывать Клему Клойду, где ему бывать и чем заниматься.
Я вспомнила, как мистер Клойд не просто «указывал, чем заниматься», а частенько поколачивал Клема. Наверное, их отношения с тех пор очень изменились.
Максин отошла от Флойда и запела: «Моя боль обернется позором…» Я приканчивала уже третий стакан прозрачного «домашнего пива», когда Клем резко встал и скомандовал: «Поехали!» Чувствуя, как земля уходит у меня из-под ног, я потащилась за ним к блестевшему, как майский жук, зеленому мотоциклу, надела шлем и тщательно подоткнула под себя юбку. Мы помчались по пустынной неровной дороге, и я была очень разочарована, что она оказалась такой короткой. Перед подъездом Клем остановился и, не выключая мотор, нетерпеливо застучал по рулю рукой в кожаной перчатке. Я не шевелилась.
— Клем?
— Да?
— Ты знаешь?
— Что?
— Что теперь с домиком?
— Стоит на месте. А что? — недружелюбно спросил он.
— Нам было весело там. Я бы хотела…
— Нет!
— Что — нет?
— Тебе там нечего делать. Это мой домик.
— О! — меня словно ударили под дых. Домик всегда был нашим. Разве мы не скрепили когда-то свои отношения кровью? Конечно, я уже четыре года не изъявляла желания побывать там…
— Слезай!
Я спрыгнула и протянула ему шлем. Почему он злится? Я бы разрешила ему поцеловать себя, даже потискать… Может, он болен? Или задержался в развитии? Или, мелькнула страшная мысль, хочет посмеяться над Джо Бобом?
— В следующую пятницу? — спокойно спросил Клем.
— Да!
На следующий вечер мы с Джо Бобом устроились на заднем сиденье «доджа» Доула, и он вытащил какой-то список.
— Здесь те, кто трахаются, — гордо сообщил он и стал читать: — Ида Толливер и Стэн Стрилер…
— Нет. Ида не позволит.
— Да. Стэн клянется, что они трахаются почти каждый день.
— Держу пари, — сказала я, изо всех сил стараясь не показать боли — так он тискал мою грудь. — Стэн утверждает, что мы с тобой тоже трахаемся и что ты сам ему это говорил.
— Я никогда никому этого не говорил!
— Держу пари!
Длинный список насторожил меня: может, действительно разрешить Джо Бобу… Кроме того, он сегодня явно не такой, как всегда: лицо красное, сосредоточенное, а рука сразу начала теребить то, что он называл моим клитором. Наконец он потребовал:
— Почему ты не рассказывала мне о клиторе?
— Чего?
— Ты только притворялась возбужденной, а клитор не отвердевал.
— Что ты несешь? — разозлилась я. Его рука снова полезла вниз и нащупала мой клитор. Мысль о Бостоне улетела в туманную даль, а перспектива стать женой торговца обувью показалась совсем не отталкивающей. Все тело охватила волна страсти…
— Джинни! Настало время доказать, что ты меня любишь.
— Где? Во-первых, какое нам дело, кто с кем трахается, и вообще выбрось свой список, а во-вторых, если я даже и решусь тебе отдаться, то где это произойдет?
— Здесь, на этом сиденье, — продолжая свой сладкий массаж, сказал он.
— Нет! Только не здесь, не с Доулом и Дорин!
— Может, попросить их уйти? — пробормотал он, жуя свою «Джуси фрут». — Точно! Я их попрошу!
— А резинка? Ты захватил ее?
— Конечно!
Машина остановилась. Доул пошел за билетами, и вдруг дверца распахнулась: он с помертвевшим лицом стоял перед нами, а рядом — разгневанный управляющий кинотеатром. Джо Боб мгновенно одернул руку.
— Чертовы сопляки! Пробираются сюда и трахаются самым наглым образом! Если я еще раз поймаю вас — сдам патрульным! Мне плевать, что вы насобачились играть в футбол! Вон из моего кинотеатра!
Только мы с Джо Бобом вылезли из машины, как фары соседнего «де сото» ярко вспыхнули, и нас, словно нарушителей границы, поймали в свете прожекторов. Из машины вышел тренер.
— Что вы, черт побери, вытворяете? — Его мощное тело тряслось от ярости. Он схватил Джо Боба и Доула за шиворот и потащил к себе. Нецензурные слова управляющего хлестали стоящих под его испепеляющим взглядом растерянных ребят. Дорин заплакала:
— Я никогда раньше этим не занималась, простите меня. Что скажет папа?
— Сукины сыны! — грохотал тренер. — Оторву ваши чертовы яйца! — Наверное, ему было мало, чтобы спортсмены соблюдали режим, он хотел, чтобы они были еще и морально устойчивы.
Мертвенно-бледные Доул и Джо Боб вырвались наконец из железной хватки тренера и забрались в «додж».
— Нас отстранили на две игры, — сквозь слезы проговорил Джо Боб, когда мы возвращались домой. Я погладила его руку, но он не ответил на ласку.