К концу вечера я вспотела от напряжения.
— Ну спасибо, мисс Хед. Было очень приятно! — сказала я, когда мы возвращались в ее «опель-седане» домой.
— Приятно? — удивилась она, не отрывая глаз от дороги.
— Ну интересно. Или возвышенно? — я еще не совсем освоилась с принятой в таких случаях терминологией. — Мне особенно понравилась сладкозвучная вторая часть, — соврала я, надеясь доставить ей удовольствие.
Она пригласила меня к себе, угостила чаем и сыграла несколько вариаций, подробно объясняя каждую тему. Когда она подняла от виолончели глаза, то увидела, что я крепко сплю в уголке уютного диванчика.
На следующий день она вызвала меня объяснить, какими способами добивался Декарт стройности системы своих доказательств. Я, как попугай, повторила все, что она говорила мне накануне вечером о достоинствах симфонических тем — их чистоте, наивности и способах адоптации к новым мыслям. Она удовлетворенно кивнула и похвалила. Меня охватило беспокойство: адаптируясь к новым условиям, принятым в Уорсли, не предаю ли я Халлспорт?
Единственная девушка в общежитии, которую звали Марион, пригласила меня на уик-энд в Принстон. У Джерри — ее приятеля — был сосед по комнате. Не буду ли я так любезна скрасить его одиночество?
Первой моей мыслью — чем я очень гордилась — было отказаться: нужно было закончить очень важную работу по физиологии, а я еще почти не приступала к ней. Но очень хотелось посмотреть Принстон, и я согласилась. (Конечно, с единственной целью — расширить свой кругозор.)
Вечером в пятницу нас встретили на автостанции двое: высокий добродушный с виду брюнет и белобрысый — коротенький и прыщавый. Он-то мне и предназначался. Увидев, что ему досталась такая дылда, он надулся, и я поняла, что вечер потерян.
Их каменное общежитие очень походило на наше, разве что было переполнено сексуально озабоченными психопатами. Мы протиснулись в маленькую полутемную комнатку на третьем этаже, где прыгали человек тридцать пьяных девушек и парней. Чтобы не нарушать гармонию, мы с Марион сразу приступили к джину с апельсиновым соком. Хорошо, что патефон ревел, как разъяренный бык, и мне и белобрысому Рону не нужно было поддерживать разговор. Я стояла, покачиваясь в такт музыке, рядом с ним: его голова доходила мне до плеча, и мне пришло в голову, что он мог бы сосать мою грудь совершенно не нагибаясь.
Через пару часов комната заметно опустела, по крайней мере, можно было хотя бы вздохнуть. Кто-то поставил «Бич Бойз». Я не танцевала уже сто лет. С Клемом — из-за его ноги, а с Джо Бобом у нас было более интересное занятие. Когда-то я любила танцевать. Я схватила малорослого Рона, и мы, глядя друг на друга как Давид с Голиафом, стали медленно двигаться в такт. К нашему потешному шоу присоединились другие, и я, одураченная рассуждениями мисс Хед, задумалась о том, какими способами добиваются «Бич Бойз» своей цели… Но музыка, полумрак и джин сделали свое дело. Я забыла о мисс Хед и с удовольствием стала корчиться в объятиях «Бич Бойз». С дивана, забравшись на него с ногами, с интересом наблюдал за танцующими одинокий парень.
Музыка резко оборвалась. Я замерла, как марионетка, у которой обрезали веревочку.
— Вы не пойдете расслабиться? — икнув, спросила Марион.
Джерри запер дверь изнутри. В соседней комнате стояли две кровати. На одну сели Марион с Джерри, на другую — мы с Роном.
— Неплохая вечеринка, — весело начала я.
Никто не ответил.
— Похоже, в вашем Принстоне собрались крутые ребята, — дружелюбно продолжала я, но они только странно посмотрели на меня и промолчали.
Джерри опрокинул Марион на спину, впился губами в рот и раздвинул коленом ей ноги. Потом протянул руку и выключил свет.
Я сидела в темноте и изо всех сил старалась не слушать вздохи и звуки, доносящиеся с соседней кровати. Они были удивительно знакомы. Неожиданно жадные руки шустрого Рона толкнули меня на спину, расстегнули брошь, нейлоновую блузку и потянулись к лифчику. Непроизвольно вспомнив свое футбольное прошлое, я врезала ему так, что он с криком слетел на пол.
Но я недооценила коварного «мальчика-с-пальчика». Он вскочил, задрал мне юбку, и я услышала скрип расстегиваемой «молнии». В следующую секунду он попытался войти в меня, но, к несчастью для него, на мне был гигиенический пояс. Он слетел с меня, как с трамплина, и я вспомнила комара, которого смахивает хвостом корова. Он попытался сорвать мой пояс, и я решила, что это уж чересчур.
Мисс Хед права: человек сам должен решить, на что направить свою энергию. Размениваться на всякие скачки в Принстоне? Я нанесла роскошный удар острой коленкой между ног белобрысого. Он взвизгнул и снова слетел с кровати.