Я решила вмешаться: «Напоминаю, что о мёртвых плохо не говорят! Моя идея заключалась в том, чтобы обелить память покойного, а не выдумывать про него чёрт знает что». Организатор закивал.
Я продолжила: «Может кто-нибудь ещё сюда поднимется и скажет что-то хорошее о водителе?». Активист торопливо прибавил: «Только не про инопланетян». Засмеялись все, кроме высокого.
Я спустилась.
Женщина с сумками, приговаривая: «А вот пропустите, давайте я скажу», протолкалась к помосту и поднялась. Стало видно, что вместо двух вчерашних сумок у неё в руках только одна, размером поменьше, однако из точно такой же красной клеёнки.
Женщина обвела взглядом собравшихся и начала: «Я вот это… Кхм… Хочу так сказать. Девчонка права. Он был хороший человек! И нечего тут теперь врать. Он каждый день приезжал и вёз нас. Хоть по жаре, хоть по сугробам. Для нас он всё делал правильно. И если он… Ну, мы не знаем, какой он был. Может, жену бил или что. Но нам это и не важно. Он был хороший водитель. Поэтому теперь мы должны его поблагодарить за это». Она подумала ещё, добавила: «Да, вот так!» и начала спускаться. Кто-то из первого ряда подал ей руку.
Организатор вышел на середину помоста, строго оглядел притихших людей, откашлялся и произнёс: «Да, вот на этой вот ноте я предлагаю почтить память погибшего минутой молчания». Все склонили головы.
Негромко переговариваясь, люди выходили из тёплого и светлого магазина в слякоть осеннего вечера.
Я остановилась и закурила. Интересно, придёт ли кто-нибудь на мои похороны, и если придут, то что они скажут обо мне?
Конец