— Все складывается как нельзя лучше, — сказал Бернат, — только, боюсь, теперь у меня будет намного меньше времени для работы у Думенка. Но бьюсь об заклад, этот мальчик справится не хуже меня! — Потом он оставил шутливый тон, и глубокая складка пролегла на его лбу, прямо над черными глазами. — У меня есть одна плохая новость, — продолжал он. — Для Санса Меркадье из Сен — Сюльпис, но также и для нас всех. Бернард Ги ни на секунду не ослабляет своей хватки, наоборот, он продолжает свои расследования со всей зловещей решимостью. Скорее всего, сейчас он ведет дела несчастных, арестованных еще в 1305 году и наиболее скомпрометированных. Среди них много людей из Борна. Если хоть один из них заговорит, как это может сделать хотя бы вот Жаум Меркадье, самый младший из братьев Санса, которого так категорически и безапелляционно вызвали на суд в Тулузу… В свое время он уберегся от облав 1305 года, потому как на то время ему еще не было четырнадцати лет. Другие его братья сумели ловко обойти все ловушки следователей, отделавшись незначительными признаниями. Но теперь они боятся, что этот шестнадцатилетний юнец может что–то сболтнуть, и попросили меня немедленно предупредить об этом нашего Санса, подмастерья ткача.
Нельзя было терять времени. После нескольких недель отдыха Гильельма вновь обрела силы. На следующий день после прибытия Берната и Гийома де Клайрака, она без опасений пустилась вместе с ними в долгий дневной переход пешком, и не отставала от них, пока они шли от Сен — Жан Л’Эрм до Рабастен. Все вокруг было таким ясным и тихим, какими иногда бывают дни в разгар морозной и долгой зимы. Снег, поваливший на Рождество, теперь совсем стаял, и серый пейзаж оживлялся только пестрыми рыжеватыми клочками пожухлой травы.
— Дай нам знать, если тебе будет нужна помощь, — сказала Гильельме напоследок Бона. — Двери нашего дома всегда открыты для тебя. В этих стенах ты найдешь убежище, безопасность и дружбу. Бог знает, что еще может случиться.
Гильельма улыбнулась. На вершине холма над Рокесерьер, перед тем, как спуститься в долину Тарна, на самом горизонте, в прозрачном зимнем свете, ей удалось разглядеть блистающие и далекие очертания Пиринеев.
IV. ИНКВИЗИЦИЯ
Сабартес, Бельвез, Сен — Жан-л’Эрм, Тулуза. 1308 — 1309
ГЛАВА 41
ТУЛУЗСКИЙ НИЩИЙ
4–5 МАРТА 1308 ГОДА
Я так сильно ненавижу это засилье клириков и французов. Но больше всего я ненавижу французов, потому что из–за них церковники установили у нас здесь свою Инквизицию…
«Обычно я нахожу себе убежище под тремя досками и сплю в квартале Сен — Сиприен. Это по другую сторону Гаронны, лицом к настоящему городу. Сен — Сиприен часто заливает, и немногие дома могут устоять перед наводнением. По правде говоря, это даже не квартал, а проходной двор, где живут паломники и люди вроде меня. Город за рекой кичится своей роскошью и богатством. Когда близится паводок, и вода подходит к старым мостам, люди садятся на лодки или идут низом вброд, на Базакль. Теперь март 1308 года, и я влачу свои босые ноги по весенней грязи. В этом году зима была холоднее прежнего, и штопаные лохмотья, купленные на рынке Греве, меня не очень–то защищали. Я выборол себе право раз в два дня пересекать Гаронну и просить милостыню в городе, поблизости от рынков или многочисленных церквей. Интересно, смог бы когда–нибудь тот, кто умеет считать, сосчитать их всех, эти тулузские церкви? Иногда я прохожу в город по старому мосту. Однажды студент колледжа Сен — Раймонд, не погнушавшийся разговаривать с таким, как я, сказал, что этот мост построили еще римляне при Юлии Цезаре. У этого моста — два каменных арочных пролета, а все остальное — из кирпича и дерева. Это украшение, которым гордится Тулуза.