Оба пастуха немедленно увели оттуда своего доброго человека, который мог слишком увлечься и начать открыто проповедовать, и стали разыскивать дорогу к харчевне. Перед тем, как покинуть площадь Меркадаль, Пейре и Бернат купили сушеной рыбы и новый уль, хороший большой горшок из серой глины. Харчевня, стоящая у того места, где дорога плавно поворачивала вправо, к зеленым холмам, была освещена золотистым вечерним светом. Вокруг нее царило оживление: сюда приводили овец и баранов, купленных на ярмарке. Пастухи и торговцы толклись у загонов для скота. Фелип, измученный своими ночными молитвами и бдениями, пошел немного поспать, пока его друзья готовили еду. Но трактирщица стала громко удивляться, увидав, что Пейре и Бернат поставили вариться рыбу в своем новом котелке.
— Зачем вам нужны такие траты? — говорила она, — положите вашу рыбу вместе с нашими продуктами в этот большой котел, где уже варится еда. Сварите там свою часть, и дешевле заплатите за огонь!
— Да мы видим, что этот ваш большой котел, хозяйка, уже и так переполнен. — ответил Пейре, смеясь. — Лучше одолжите нам большую крышку, чтобы наш бульон был понаваристее, а я положу еще туда трав и порей.
Но крышка, которую дала хозяйка, вся была покрыта жиром, толстым слоем жира, оставшегося от жарки и тушения мяса и сала, а эта варварская пища находилась в абсолютном противоречии с постоянными постами добрых людей. Присев на корточки у очага, Бернат пытался оттереть крышку как можно чище, чтобы удалить остатки жира, а изумленная хозяйка не сводила с него глаз. Потом оба товарища присматривали за своим котелком, пока варилась рыба, чтобы в их котелок не попала ни одна капля бульона, которая могла бы осквернить Фелипа. И только тогда Бернат позвал доброго человека за стол. Когда они все, наконец, уселись за вечернюю трапезу, Фелип так же тайком благословил хлеб, как и в прошлый раз, и разделил его со своими товарищами. Потом он посоветовал Пейре купить у хозяйки харчевни яиц, чтобы она видела, что они их съели, и чтобы не вызывать подозрений. Бернат поставил перед Фелипом полную миску рыбы, плавающей в пахучем бульоне, потом вытащил остальную рыбу из котелка, вбил туда яйца и размешал их. Никто не догадался, что только двое из троих гостей ели эти яйца, а третий ел только хлеб и рыбу.
Ночью они спали в общей зале, Бернат и Фелип на одной кровати, а Пейре на другой, рядом с каким–то неизвестным, храпящим во все горло. Посреди ночи Пейре открыл глаза, услышав скрип соседней кровати. Это был добрый человек, который поднялся и вышел во двор. Пастух повернулся на другой бок и подумал, что это, конечто же, Фелип исполняет свои обеты, произнося ночные молитвы вдали от чужих взглядов. Таким образом, он вставал трижды каждую ночь, как это делали монахи в монастырях.
Утром, когда Пейре еще зевал и потягивался, друзья подошли проститься с ним. Бернат обнял, а Фелип благословил его.
— Прощай, Пейре… Делай то, что ты должен делать, займись баранами для Бертомью. Мы же последуем своей дорогой, и уже не вернемся на ярмарку. Нам нужно увидеться кое с кем из верующих. А не забудь о нашей встрече в день святого Иоанна.
ГЛАВА 24
17 ИЮНЯ 1306 ГОДА
(Пейре Маури говорил, что) те, кого попы называют еретиками, на самом деле добрые люди, святые люди и друзья Божьи. Ради Бога они сносят смерть и преследования, не причиняют никому зла и не отнимают ничего у других… Они не едят мяса, не ходят через колосящееся поле или виноградник, чтобы не причинить ущерб ни полю, ни винограднику, и не спят с женщинами…
С утра небо затянуло тучами, и первых ранних пташек — отправлявшиеся на ярмарку людей и животных — встретил мелкий дождик. Распрощавшись со своими товарищами этим серым и прохладным утром, пастух Пейре Маури съел миску супа, приготовленного хозяйкой корчмы, и тоже пошел по направлению к Ларок д‘Ольме. Прямо перед ним, на выходе их города, вздымалась мрачная громада собора Дю Меркадаль, неумолимо стерегущая укрепленный город. Толпа на ярмарке оказалась намного гуще, чем вчера. Всевозможные диалекты, разноголосица, выкрики и пение перекрывали блеяние и мычание. Высокий светловолосый пастух не особенно удивился, распознав в закутке, где торговали овцами и баранами, старых знакомцев из Монтайю. Его хлопали по плечам, кивали в знак приветствия и смеялись, говорили, какие наступили времена, об урожаях, давали советы насчет покупки баранов. Они, как всегда, предпочитали тарасконскую породу, с маленькими косыми ушами и красивыми, сильно закрученными рогами.