— Здравствуйте, — смущенно пролепетала дева, переступив порог и закрыв за собой дверь.
— Золотце, Сигюн, — заулыбалась женщина, похлопав по свободному стулу. — Проходи, не стесняйся. Ты от матери?
Она перевела взгляд на скромную хижину. Стены были покрыты рунами, вырезанными острым ножом по мягкой светлой древесине. Сколоченный стол из светлой сосны стоял рядом с дымчатым очагом. В котле что-то варилось, наполняя комнату ароматным паром. Повсюду висели шкуры животных. На низкой табуретке лежал мех лисицы.
— Угу, — пробубнила она, присев на скрипящий стул. — У отца спина болит.
— Понятно, — Брунгильда поднялась с места, поставив на сосновый стол большую шкатулку. А может, и не шкатулка это вовсе. Сложив в платочек разные травы, она передала его деве, пугливо кусающей розовые губы.
Женщина ловко накрыла скатертью стол, положив на него глиняную тарелку со сладкими пирожными, и налила чай в чашку.
— Угощайся, золотце, — с нежной улыбкой предложила Брунгильда. А потом укоризненно покачала головой. — Такая хилая и худенькая! Одни кости. Почти прозрачная. Ужас.
— Это не так, — обиженно возмутилась ванийка, сдвинув бровки домиками. — Я просто не люблю много кушать. Это, между прочим, вредно.
— Не любит она кушать, — раздражённо фыркнула она, отмахнувшись. — А как детей собралась рожать с таким-то хилым телом?!
Сигюн моментально запылала от стыда, став краснее, чем самое спелое яблоко.
— Я не собираюсь рожать! Мне всего семнадцать зим. И это к делу не относится! — возмутилась она, скрестив руки на груди. — И не собираюсь я пока выходить замуж.
— Милая, в таком возрасте уже начинают свататься. Ты похорошела, свои лепестки раскрыла. Расцвела, цветик мой. Да и если отец решит выдать тебя замуж, ты ничего не сможешь сделать, — сказала она с улыбкой на устах.
— Так-то оно так, — почесав затылок, растерянно проговорила она.
— Если выйдешь замуж, сможешь больше не слушать ругательства своего отца. Разве это не хорошо? — съехидничала Брунгильда.
— Он не всегда ругается… Хватит об этом, — резко отрезала она, насупив светлые брови.
— Хорошо, хорошо, — смягчилась женщина и потрепала золотистые волосы юной девы. — Давай я тебе погадаю?
— Нет! — она покачала головой, облизнув пересохшие губы.
Она рассмеялась и, не слушая возражений, накрыла девичью ладонь своей. Брунгильда прикрыла глаза, шумно выдохнув через нос, и через минуту разомкнула веки.
— Мне сложно что-то сказать о твоей судьбе. Твоя любовь будет подобно морю, подобно пению норн, сильная и крепкая со множествами испытаний.
— Воодушевляет, — мрачно хмыкнула ванийка, беспокойно заерзав на стуле. — И кому же я отдам свое сердце?!
Женщина задумчиво приложила к виску палец.
— Я точно не вижу, кто он. Но кто бы он ни был, он несёт разрушение и боль всем Девяти Мирам. Твой будущий супруг, кажется, очень могущественный. Его прошлое еще мрачней.
— Ужас, — только и могла выдавить из себя ванийка. К такому она явно не была готова! Почему она всем гадает прекрасных женихов, а ей какого-то юношу с мрачным прошлым, ещё и разрушителем Асгарда… Или ей только не везёт? — Ты сейчас это серьёзно?
Женщина кивнула и с сочувствием глянула на испуганную деву. Она сама испугалась собственного предсказания, что уж говорить о бедной девочке. Но от судьбы не убежать, сколько ни старайся.
— Конечно, золотце.
— И что дальше? — она прикусила губу. — Он будет меня любить?
— Ну не женился бы, если бы не любил, — надменно ответила женщина, закатив глаза. Какой мужчина женится не любя?!
Сигюн замолкла, мысленно переваривая глупые предсказания. Глупость! Глупость! Глупость!
— Ладно, — бросила Сигюн. — Засиделась я. Мачеха устроит потом.
Сигюн поблагодарила женщину, хотела дать ей деньги, но Брунгильда взяла лишь половину. Ванийка, чуть не споткнувшись, вышла из скромной хижины. Она съежилась, когда в лицо ударил прохладный ветер. С чего бы в Альвахейме быть плохой погоде? Сигюн раскрыла ладонь, но не было ни одной капли моросящего дождя. Дева как ни в чем не бывало направилась домой по узкой тропинке вдоль зелёного луга. Солнце уже давно опустилось. Снова неожиданно потеплело. На Авельхейм опустилась теплая бархатная ночь. Тысячи звёзд начали сверкать в темном небосклоне. Вот и Мани согрел своим холодом.
А с какой стати ей нужно возвращаться домой? Чтобы слышать ругательства матери, беспечное щебетание сводной сестры?! И сводный куда-то подевался, вечно играет в свои азартные игры. Убили его точно! Ни духу его! Ничего страшного, если она немного опоздает. Дева пошла по другой тропинке, ведущей к прозрачной реке. Сигюн присела, встав на четвереньки, и начала рассматривать зеркальную поверхность воды, отражающую яркие созвездия. Лунный свет проливался блеклыми оттенками, а чистая река увлекала своей необъяснимой красотой. Как же красиво. Сигюн резко поднялась и, поправив складочки тонкого платья, начала кружиться на месте. Как же хорошо, как тепло и на душе спокойно. Почему она раньше не приходила сюда и ни разу не глядела на речку?
Теплый ветерок начал играться с ее блестящими кудрями. Но Сигюн начала так самозабвенно кружиться, как случайно врезалась и уткнулась носом в чью-то грудь. Ванийка зажмурила глаза, разомкнув веки, и раглядела льняную тунику темно-болотного цвета. Стоп, а кто перед ней?!