Всё это время они молчали.
Обе.
И даже старались не смотреть друг на друга.
Но, судя по тому, с каким аппетитом наворачивала Реолла омлет — зубы у неё на месте все. На счёт своих Милка поручиться бы не рискнула.
Реолла орудовала исключительно левой рукой, правую же старалась не шевелить. И дышала неглубоко.
Стыдно-то как!.. Взрослый человек… На беззащитного десятилетнего ребёнка.
Милка осторожно потрогала распухшее ухо. Хмыкнула.
Ну, положим, не такого уж и беззащитного…
Двухметровый рост даёт женщине некоторые преимущества. Над подавляющим большинством как женщин, так и мужчин. Хотя бы в свете стратегического обзора. С высоты своих метра девяносто восьми Милка это давно уяснила и пользовалась беззастенчиво. Особенно — в драках. Впрочем, дело чаще всего и до самой драки-то не доходило — стоило ей нависнуть во весь свой баскетбольный рост над предполагаемым противником и как следует вдохнуть, расправляя плечики подобающей ширины.
Реолла в свои неполные десять была поменьше. Сантиметра этак на четыре. А уж её костюмчик с серво-приводами — та ещё штучка! Любому телохранителю-профессионалу сто очков вперёд даст…
Все эти доводы ты потом приведёшь.
Когда об этом узнает Еста…
Вибрирующий шелест за окном впервые не обрадовал. Милка поднимать головы не стала, наоборот даже — как-то непроизвольно втянула её в плечи. И поймала презрительно-торжествующий взгляд Реоллы. Правда, торжествовала та недолго — забывшись, поднялась слишком резко, задела правой рукой за край стола, зашипела, прижимая её к груди, и к окну уже не подбежала, а, скорее, подковыляла, морщась и сопя.
Стало совсем кисло.
Доверили ребёнка, называется…
— Папка, привет! Мы тут!
Одно радует — на лице у этого милого ребёнка никаких повреждений. И с зубами вроде всё в порядке. Да и рёбра целы — вон как орёт, со сломанными бы не поорала, наверное, ушиб просто… Сейчас начнёт жаловаться, не зря же голосочек такой зловредно-сладенький…
Имеет право.
И попробуй, объясни любящему родителю, что его обожаемое чадо — вовсе не тот ангелоид, образ которого он нежно лелеял в сердце последние десять лет…
— Как вы тут? Не скучали без меня? — Сиеста вошел с веранды прямо через огромное окно, мимоходом потрепал Реоллу по отливающей металлом коротенькой щеточке волос, подсел к Милке.
Милка постаралась не поворачиваться к свету левой стороной лица, где расплывался по скуле тщательно замазанный тональником, но всё-таки вполне обнаружимый фингал, и потому ответить не успела.
— Ой, что ты! Тут было так весело! Юми столько всего умеет! Ты меня сюда ещё возьмёшь, правда? Нет-нет, ты пообещай, что обязательно возьмёшь! А я скучать буду! Очень! И Юми будет скучать без меня, правда, Юми?..
Бывают дети и… дети…
А бывают еще и такие вот…
Может, сказать Сиесте, что она просто не любит детей?
— Какая прелесть!
Это была игрушка. Когда-то он покупал такую Реолле. Лазерные пятнашки, рой нематериальных светлячков. Разноцветные огонёчки на световых ниточках.
Он купил её сегодня. Хотя и не хотел, потому что получалось как-то уж слишком похоже на то, о чём предупреждал Кес… демонстративно даже получалось. Не хотел, но в самый последний момент, уже сходя с орбитальной трассы, всё-таки купил. В какой-то сомнительной забегаловке для ясноглазых. Купил, успокаивая себя тем, что дарить не собирается…
А теперь был рад.
Потому что Реолла вздергивала подбородок чуть-чуть влево, и до неприличия длинные волосы свои упрямо держала двумя проборчиками, и бровью левою слегка косила. И в свете всего этого проскальзывающие в её голосе явственные нотки виноватой агрессивности значить могли только одно…
Необходимо было как-то спасать положение. А что годится для этого лучше старой доброй игрушки?
У Милки восторженно распахнулись глаза — один при этом раскрылся заметно уже другого. (Ох, Реолла, пороть тебя некому!..)
Больно…
Будем считать, что это больно за компанию. Всё-таки браслеты были самыми настоящими, чтобы по этому поводу кто ни думал. А кулачки у милой дочурки — те ещё, и нрав горячий. Мог бы и догадаться, чем кончится. Хотя бы на скаф ограничители поставить, дело-то двух минут. Не догадался. Слишком хотел, чтобы взаправду. Чтобы сами. Для того и задержался — время им давал на «подружиться», идиот. Что стоило хотя бы вчера приехать — ссадины у Юми совсем свежие… Вот и больно теперь. Именно поэтому больно.