Не в силах даже приложиться ко кресту, она тихонько отошла в самый угол придела, под образ Матери Божией, и там, никем не замечаемая, проплакала всю службу. Наревевшись вдоволь, Маша пробралась на паперть, чувствуя потребность глотнуть свежего воздуха. Маша смотрела на розовеющий край неба, слышала, как птицы суетятся в своих вновь обретенных гнездах.
«И я, я тоже сегодня вернулась!» - подумала она.
Отец Димитрий показался на крыльце, увидел Машу.
- Вы плачете? Утешьтесь, Господь с нами!
- Батюшка, я должна кому-то рассказать…
- Поисповедоваться желаете, то есть? А у Вас есть духовник?
Маша покачала головой
- Нет, и не было. Может, Вы выслушаете меня? Я даже не умею толком исповедоваться, я просто должна выговориться!
Батюшка грустно и по-отечески ласково посмотрел на Машу и улыбнулся.
- Пойдемте в храм, - сказал он, - на улице уже сыро. Посидим в притворе минут сорок, побеседуем, а потом надо будет ехать.
- Да-да, - кивнула Маша, - я помню.
Сорок минут? Маше показалось, что они пролетели незаметно. Отец Димитрий сказал ей столько по-настоящему мудрых, утешительных слов.
-Ну, Машенька, все ведь тебе понятно? - перекрестил он девушку.
-Да-да, я все поняла, - всхлипывала Маша, - я буду думать об этом.
-Люди, Маша, может быть, самые жестокие из животных, - отец Димитрий серьезно смотрел куда-то вдаль, где в решетчатом старинном окне пламенел звенигородский закат.
-Недавно я видел больную ворону, Маша. Со сломанным крылом. Она его волочит, и даже пригнуть к телу не может. В общем, инвалид, говоря нашим языком. Удивительно, но она живет в нашем дворе второй год. Я долго не встречал ее, и вот вижу потрясающую сцену: на ворону набрасываются бездомные собаки, да ни много ни мало – четыре сразу. А она испугалась, даже не кричит, только машет больным крылом…И быть бы тут… Но как по команде слетелись с окрестных высоких тополей другие вороны – собаки даже не успели понюхать, не то что схватить ее. Заклевали вороны собак так, что визг поднялся. А ведь это больная, казалось бы, не нужная своей стае ворона, обуза! Вот какие птицы…
-Может, она у них самая умная? – вытирала глаза Маша.
-Может, может… Вот и ты будь умной. Иди, старайся не грешить, и не вспоминай о том, в чем покаялась.
Маша восприняла слова буквально, взяла свою сумочку и побрела к выходу из храма.
-Маша, стой, куда же ты? Нас ведь отец Феофан ждет, он нас подбросит до Москвы?
Маша смущенно улыбнулась.
-Ну что ты, чадо малое, будешь писать мне?
-Буду, даже приеду к вам, батюшка! А где Вы служите?
-Далеко отсюда. Запиши, - и отец Димитрий продиктовал название городка, откуда родом была Лилька.
-Как, батюшка, такое может быть? Вы из Чарлинска? Вот уж, пути Господни…
-А у тебя там знакомые?
-Сестра двоюродная оттуда родом. Я была там в гостях, маленькая еще, и церкви не помню.
-А ее и не было. В храме полуразобранном, что когда-то по приказу Екатерины Второй был построен, винпивзавод размещался. Лимонад выпускал, кстати, вкусный.
-Ну и ну! – Маша покачала головой, - а сейчас?
-А сейчас… Да уж восстановили его. Колокольню достраиваем. Скоро будем крест на нее воздвигать. Долго мы не нее средств ждали, но теперь у нас в городе храмы строятся. Один за другим. Слава Богу! Да ты приезжай, сама увидишь.
Они вышли за ворота обители и трижды, в пояс, поклонились ей.
- Припозднилися чего…- прохрипел старичок-привратник в старом подрясничке, - может, уже переночуете?
- Нет, отче, довезет нас отец Феофан. Спаси Господь!
- Ну, с Богом! Ангела вам в дорогу, дети, - и старичок закрыл за ними ворота.
Неподалеку стояла белая «Волга». Из нее выглянул белокурый парень в черном.
- Ну, батюшка, ждем уже вас!
- Да мы идем, сынок, идем, - заспешил отец Димитрий, подбирая полы рясы, чтобы не запачкать грязью. Маша перепрыгивала лужицы с камешка на камешек. Наконец, сели в машину.
- С Богом! – отец Феофан перекрестил путь.
Машина летела быстро, петляя по красивому узенькому шоссе.
-Не люблю Новоригу, - признался монах, - вот и езжу тут.
-А тут тебе что нравится, Сережа? Хоромы присматриваешь? – пошутил отец Феофан.
- Я себе, батюшка, хоромы на других полях примечтал, - тихо сказал послушник Сережа, - а здесь… тишина, красиво.
- Ну, отче, знакомь: родственница? – обратился отец Феофан к отцу Димитрию.
- Нет, случайная знакомая, попутчица. Мария, детский врач из Москвы. А теперь, надеюсь, моя дочь.
- Сбираешь овец, Дима? Ну, все правильно. И мы тут тоже трудимся. Но ты видел: гостей много, а духовных детей гораздо меньше, конечно. Едут к нам из Москвы, со всей России, из-за границы, к мощам святым. На час-другой. И на экскурсии едут еще, и туристы бывают. Только глаз отводи! Ну, мы смиряемся. Нет тишины, - он помолчал. - А у меня еще есть те дети духовные со времен, когда мы с тобою вместе служили.