И нежно целовали друг друга на прощание, расходясь вечером по домам. Да, Настька самая милая подружка.
А потом Эсти уехала в далекую Германию, а Таня закончила филологический. Русская Настя вышла замуж за немца Эрика, окончательно превратившись в Эсти. Так она себя и называла: по привычке. Никто уж и не помнил, почему. А-а, точно, в честь Эсти Лаудер. Кто не знает, это марка косметики, которую Настька в школе тайком таскала у своей тети.
В прошлом году Эсти приезжала в Чарлинск с шестимесячным Андрюшей, целый месяц жила у мамы на одиннадцатом этаже со сломанным лифтом и, уезжая, заявила:
«У меня не осталось по этому городу никакой ностальгии!»
Вот было бы здорово встретиться снова всем, мечтала Таня, которая собиралась съездить в родной маленький Чарлинск. Она считала этот город родным, потому что там прошло ее детство. Ведь ее отец целых одиннадцать лет служил там в летной части. И к тому моменту, когда Таня заканчивала десятый, он выхлопотал перевод на родину – в Москву, чтобы дочь могла поступить в педагогический и жить дома. Таня помнит, как они покидали Чарлинск. С одной стороны, они – москвичи, и радоваться было бы надо, что домой едут, к своим. Но к Чарлинску так привыкли, так много там было хороших друзей, что приходилось все это отрывать от сердца.
Вчера позвонили оттуда родственники и сообщили таинственным голосом, что Танина племянница Соня наконец-то собралась замуж, и свадьба будет 7 апреля.
Радостная Танька тут же отправила Сашу за билетами на всю честную компанию. Конечно, поездка обойдется дорого, но ведь свадьба же! Ура! И можно, наконец, купить вечернее платье! И не просто купить, а надеть! Платье куплю с кринолином, размечталась Таня. И наконец-то она всех увидит – и Нинку, и Васю, ее мужа, и, может, еще кого?
Сашка, вообще-то, новости не сильно обрадовался. Он все работает-работает-работает…
Таня каждый день, закусив губу, выслушивает на детской площадке свою кумушку – Юльку, которая взахлеб рассказывает, как они со своим мужем то в театр, то на модный концерт, то на новую выставку, то на новейший фильм в мегакинотеатр…
А Таня? Когда она в кино была? Ольгу оставить с кем? Свекровь не берется, а мама за городом живет, на даче. И Сашка приходит все в 10, в 11.
Говорит, что работы много. Он ветеринарный врач.
Ну да, собаки-кошки-удавы-крокодилы… А жена с тоски уже…
Таня уж и забыла, когда он ее перед сном целовал. Придет, когда она уже почти засыпает, с чаем на диван сядет и дремлет. А в постель его уложить вообще нереально. Сидит, смотрит в пространство.
«Сашенька, ложись, милый!»
«Ну, ложись…»
«Счас-счас».
«Счас».
И так до часу ночи.
Таня хлюпнула носом и решила позвонить Лильке, душу отвести.
Вообще-то у той была простоватая манера приводить Таню в чувство. Таня была в душе така-а-ая барышня… Неудавшаяся кронпринцесса датская… А Лилька на ее хлюпанья говорила примерно так:
«Таня, ты счастливая баба! Молодая и относительно здоровая! Муж работает – хорошо! Деньги носит – замечательно! Выходные дома – значит, любовницы пока нет. Не парься!»
Что-то в этом роде. Непонятно почему, но Таню этот пролетарский тон, хотя и дико коробил, но на несколько дней успокаивал. Простецкие Лилькины советы казались ей сермяжной правдой, полной здоровой рабочее-крестьянской силы. А свои переживания – вздохами чахлой интеллигентки.
Таня прокралась в кухню с телефонной трубкой, села у окна, минут пять в темноте смотрела на вдохновенные танцы метели. Вид с 10 этажа был потрясающий. Белым-белым прочерченные дорожки, а между ними старые деревья, окружающие дома. Казалось, что у метели бальное платье – рыжее, с блестками, с белыми юбками. Фонари подсвечивали ее танец с бесконечными фуэте, ни зрителей - людей, ни даже машин под окном почти не было, и важная, грациозная метель завораживала. Таня позвонила Лильке, начала в который раз советоваться, как та думает, разлюбил ли ее Сашка.