Глава пятнадцатая. Картины радости
Абсолютно позитивный бытописатель или концептуалист жил в элитном доме. Валя поняла это по тому, что дом выходил фасадом на парк Дома Правительства и новый шикарный Минфин. Значит, товарищ он вполне востребованный общественностью, решила Валя. Пришла она вовремя – многолетняя привычка не опаздывать на интервью! – но Макс запоздал. Валя мысленно поставила в его дневнике жирную двойку за поведение. Чтобы скрасить ожидание, она пошла по двору погулять. Газончики были вычищены, тротуары выскоблены, цветы насажены. Обойдя милый скверик элитной шестиэтажки, Валя увидела в дальнем конце настоящий барак. Двухэтажное строение белого когда-то цвета. С печным отоплением и развалившейся фанерной входной дверью. Одно из окошек на втором этаже было открыто, и на подоконнике сидела темноволосая девочка с большими-пребольшими глазами на худеньком личике. Девочка гладила рыжего кота. Достоевский отдыхает, как говорится, и давно уже отдыхает, в общем. Оконный переплет был таким старым, что Валя запереживала, не сломается ли рама и не выпадет ли ребенок.
Чарлинск – город контрастов, подумала она и крикнула:
- Привет! Тебя как зовут?
- Саша, - немного помолчав, ответила кроха.
- Гулять выходи!
- Меня не пускают. Нас из этого двора гоняют, - сообщила девочка.
- Кто гоняет? – изумилась Валя.
- Мама с папой нас гоняют. Боятся, наверное, что нас тут ругать начнут.
Ничего себе.
- Ты в школу ходишь? – спросила Валя.
Девочка отрицательно покачала головой и скрылась из окна. Через несколько секунд к окну подошла молодая женщина, пристально посмотрела на Валю и задернула шторку. Ну что, повторить партийный трюк? Легко.
Валя прикинула, в какой квартире живет ребенок, заглянула в бумажник и двинула в обшарпанный подъезд.
Кнопка звонка была выжжена, а по лестнице нужно было идти в противочумном костюме. Такого Валя не видела вообще никогда.
Она сделала невозмутимое лицо и постучала в дверь.
Женщина открыла.
- Вы кто?
- Чарлинский филиал Всероссийского благотворительного фонда имени Памелы Трэверс, - отрекомендовалась Валя и сама сразу спросила:
- Вы Смирновы?
- Нет, Зеленские.
- Так, опять ошибки в списках, - Валя уставилась в свой блокнот, - ну, хорошо, Зеленские… Где вы тут у нас? Ага, - она листнула страницу, - вот. Вы зарегистрированы как малоимущие?
- Да, - сказала мама Саши.
- Малоимущим на Пасху фонд дарит по две тысячи на подарки детям. Заполнять ничего не нужно, я волонтер, все по спискам. Вот, получите. Когда приобретете подарок, чек занесите в седьмой кабинет нам.
- А вы у соседей уже были у наших? - поинтересовалась мама Саши.
- У каких именно?
- У Софроновых?
- Так, Софроновы, Софроновы… - Валя принялась листать блокнот.
- Вторая квартира, - подсказала мама Саши.
- Нет, еще не была. После вас – к ним.
Дверь со скрипом закрылась, и Валя спустилась на первый этаж.
Открыла дверь пожилая женщина, и самопальная волонтерша Валя снова рассказала о пасхальном подарке.
Квартира Софроновых была пронзительно сырой.
- Сколько у вас несовершеннолетних? - уточнила Валя.
- У нас трое… Семь, пять и четыре года.
При этих словах семь, пять и четыре года высунули свои любопытные носы в замызганный коридорчик.
Валя отсчитала шесть тысяч (хорошо, что взяла в Чарлинск бумажных денег!) и напомнила о том, что чеки на приобретенные для детей вещи необходимо принести в филиал Фонда для отчета.
В подъезде была полная темнота, и Валя чуть не упала на тонких каблуках.
«Конечно, в моем детстве в Чарлинске было много бедных семей, но вот такого все же не было. Не видела я такого при марксистах-ленинистах», - думала Валя, осторожно выбираясь из подъезда.
На улице пронзительно пахло весенней свежестью, травой, набухающими цветочными бутонами. Ага, а вот и Макс. На другом конце двора.
- Макс, - пропела она, улыбаясь, - я тут заблудилась, похоже. Чарлинск так изменился.
- Все меняется, - невозмутимо ответил вероятный торговец буддистским скарбом.
Подъезд художника был настолько идеален, насколько может быть идеален провинциальный элитный подъезд. В углах – кадки с юкками и диванчик, на столике – стопка журналов. Колясочная! Мраморная лестница! Роспись на стене в стиле модерн. Кулер. Кондиционер.
От этого подъезда до подъезда, в котором только что побывала Валя, было не больше пятидесяти метров. И шесть кастовых ступеней.
Абсолютный позитивист распахнул дверь. В нос приятно ударил запах художественного масла, живичного скипидара и даммарного лака. Эти запахи Вале были хорошо знакомы – она дружила в Москве с модными художниками.