Позитивист вышел навстречу. Он оказался потрясным блондином лет сорока пяти. Улыбнулся с сознанием своего достоинства и представился:
- Илларион, к вашим услугам.
- Валя, услуг не оказываю, - ответила Валя, подавая руку. Макс слегка повел бровью.
Илларион посмотрел в потолок и изрек:
- Но это же превосходно. Редкость в наши дни.
- Ну вот, оказывается, редкость – это я! А Макс мне говорил, что редкость – это Вы! – рассмеялась Валя, - чего же я к вам иначе пришла? Могла бы сидеть у зеркала и любоваться собой!
- Вполне возможно, что самопознание – это именно то, что нужно настоящему художнику, - пробаритонил позитивист.
- Но я не художник в истинном смысле слова, - напомнила Валя, - я, скорее, дизайнер.
- Н-да? А Макс сказал мне, что вы журналист. Друзья, приглашаю вас в мастерскую. Макс мой близкий друг и мнение его мне небезразлично. Я решил познакомить вас с работами персональной выставки, которая откроется в Светлый Вторник в новом здании областной картинной галереи… Мариша, принесите нам туда кофе, - обратился он к женщине, мелькнувшей в проеме соседней двери.
- Макс, это где же тут новая галерея?
- Пьяццо делла Венеция, - ответил Макс.
Делла Венеция! Может, они еще и каналов нароют тут? Тем более, что все дороги в канавах. Легче раскопать, чем ремонтировать.
Валя засмеялась.
- Хорошее настроение? – улыбнулся Макс.
- Радуюсь, что попала в эпоху Возрождения, - шепнула Валя.
Илларион плыл по направлению к широкой лестнице, ведущей на антресольный этаж.
Он именно плывет, отметила про себя Валя, потрясные блондины обычно ходят, да еще вполне спортивно. А этот несет себя, словно он тетка из ансамбля «Гжель». Или торт-суфле.
Валя задумалась, не свалить ли ей из квартиры ангажированного позитивиста, но любопытство взяло верх. Надо же, хотя бы, увидеть его шедевры?
Она глянула в окно коридора. В мягком свете фонарей у нового Минфина тоненький юноша целовал длинноволосую девушку. Милиционер, скучая, курил на крыльце министерства и с явной тоской смотрел на счастливую парочку.
«Эх, аста ла виста, беби!» - Валя тоже немного затосковала. Ей страшно захотелось оказаться под фонарем на месте этой девчонки. Вся жизнь не на себя…А тут… опять вместо интересного и настоящего – какой-то подмороженный йогин и художественный пудинг.
Она уже развернулась на каблучках, но тут Илларион открыл дверь в мастерскую. И Валя, мрачно напомнив себе, от чего же именно сдохла кошка[1], все же вошла.
- Поскольку Макс мой давний и особенный друг, я пригласил его и Вас, как его спутницу, посмотреть еще до выставки даже те картины, которых еще никто из моих друзей не видел, - радушно улыбнувшись, Илларион повел рукой на отдельно стоящие полотна.
Ну что ж, манера есть, талант налицо. Школа явно академическая, но колорит свой. Радостный колорит. Просто удивительно, как такой холодец-молодец может быть радостным.
Картины Иллариона, как уже смогла предположить Валя, обрисовывали преображение Чарлинска. Вот и красивые новые церкви, и площади, и фонтаны, и река в новой набережной… И везде – много счастливых детей… Зачетные картиночки, в общем. Час назад Вале бы показалось, что это и вправду позитивно. Но теперь, после визита в барак напротив, не собирался паззл. Не катило.
- Какие дети у вас в Чарлинске счастливые, по крайней мере, на картинах, - заметила Валя.
- Да, о детях у нас особенно заботятся. Много детских центров, театры, студии, проводятся праздники, конкурсы… Я и сам руковожу собственной художественной школой, - кивнул художник.
- Послушайте, Илларион, - Валя посмотрела на него особенным взглядом, задумчиво-оценивающим. Этот взгляд заставлял напрячься многих знаменитостей.
- Да, я Вас внимательно слушаю.
- Вы часто пишете на пленэре?
- Ну, разумеется, не всегда, - улыбнулся тот, - но случается, конечно. Детей обычно пишу в мастерской и плюс – этюд на воздухе, чтобы схватить свежее освещение.
- А что это за дети на картинах? Ваши ученики?
- Да, в основном из художественной школы, где я преподаю… Это вот племянники, - он показал работу, на которой девочка и мальчик, взявшись за руки, с колокольни смотрели вниз на город, - писал их прямо на колокольне храма на территории резиденции главы области.
- Храм на территории чего? – удивилась Валя.
- Красивый храм, и лестница колокольни удобна для поднятия мольберта, - Илларион продолжал, не замечая вопроса.
- Илларион, это превосходно. А вы когда-нибудь были в чарлинских бараках? В бараке напротив? Да, прямо напротив вашего подъезда. Не уверена, что барак красив, но там тоже живут дети, которые не выглядят счастливыми. Я помню такие дома из детства, но, честно говоря, удивлена, что их все еще не снесли.