Интересно…
Бросив инструменты, я обхватываю рукой ручку двери, и… она с щелчком открывается.
— Деревенщина, — бормочет Кинг позади меня.
Не могу не согласиться, но менталитет маленького городка, оставлять двери незапертыми, только что сэкономил нам полминуты.
Я вхожу в дом, приоткрыв дверь.
Справа от меня — шкаф для одежды с отсутствующей дверцей, слева — полустена, уходящая на несколько футов вглубь комнаты и отделяющая потертый линолеум прихожей от серого матового ковра в гостиной.
А в центре гостиной — Артур. Он спит в дерьмово-коричневом кресле, напротив несносно большого телевизора, по которому громко показывают старый футбольный матч.
Это раздражает, но я оставляю его включенным.
Я вглядываюсь в детали комнаты, пока иду к мужчине, откидывая по пути край занавески.
Пустые пивные бутылки. Пустые бутылки из-под виски. Сигареты, сложенные на стеклянных подносах, запах старого табака, густой и вяжущий.
Все это слишком похоже на некоторые дома, между которыми я проходил, когда у меня не было настоящего дома.
Мой взгляд останавливается на маленькой кухне в дальнем углу помещения, с пустыми обертками от фаст-фуда на столе и маленьким обеденным столом, заваленным хламом.
Гнев, кипевший в моих жилах, начинает бурлить.
Я смотрю в сторону лестницы, жесткой деревянной лестницы с вмятыми перилами, и думаю о Пейтон. Я думаю о моей милой девочке, растущей в этом доме. В этом доме ее терроризировали.
У меня в голове мелькает видение ее медицинской карты. Рентгеновский снимок ее руки, когда ей было 14. Сопроводительное заявление ее родителей, утверждающее, что она упала с лестницы.
Упала. Я так не думаю.
Я закрываю глаза, погружаясь в темноту, позволяя своему истинному "я" взять верх.
И когда я открываю глаза, я чувствую только ярость.
Мои шаги размеренны, когда я обхожу кресло спереди, натыкаясь на вытянутые ноги Артура.
Двигаясь рядом с креслом, я останавливаюсь достаточно близко, чтобы увидеть крошки, застрявшие в его нечесаной бороде.
Он не такой большой, как я, но и не маленький. Он немного помягчел от возраста и выпивки, но десять лет назад… Десять лет назад он был бы грозной фигурой.
Я наклоняюсь, в сантиметрах от его лица, и выкрикиваю его имя.
— Артур!
И когда его глаза распахиваются, я бью кулаком в центр его груди, достаточно сильно, чтобы стул опрокинулся назад.
Артур хрипит, когда спинка стула ударяется о пол, его голова ударяется о мягкий подголовник. Удар в грудину захватил его легкие. И он пытается отдышаться, в то время как должен был бы пытаться убежать
Он недостаточно напуган.
Еще нет.
Прежде чем он успевает вывернуться из своего положения, я переступаю через него и сажусь на него, а затем опускаюсь вниз, сильно наваливаясь на его живот, коленями прижимая его плечи к креслу под ним.
— Что… — Он, наконец, выдавливает из себя слово.
И я даю ему пощечину. Сильно.
Кинг фыркает.
Артур моргает от боли в щеке, затем начинает бороться.
Я легко отбиваю его руки. А когда одно из его коленей врезается в мой позвоночник, я снова бью локтем в его бедро, заставляя его вскрикнуть. Прежде чем он успевает попытаться ударить меня снова, Кинг хватает Артура за лодыжки, отталкивая их от меня, заставляя Артура выглядеть так, будто он нормально сидит в кресле. Только это кресло лежит на спинке, а я сижу на его обитателе..
— Хорошо! Хорошо! — неистово умоляет Артур, полагая, что мы здесь не для того, для чего нужно. — Мне просто нужно еще немного времени!
Он шатко поднимает руки в знак капитуляции, и это почти заставляет меня улыбнуться.
Мне не нужна его капитуляция. Я здесь, чтобы брать без разрешения.
Я опираюсь всем весом на колени, чувствуя, как его плечи сжимаются подо мной.
— Скажи ему! У меня скоро будут деньги!
Я игнорирую слова Артура, отвлекаясь на вспышку золота на одной из его дрожащих рук.
Кольцо на мизинце. Типично.
И когда свет лампы снова отражается от него, в моей голове всплывает воспоминание.
Пейтон на диване. Плачет во сне. Когти на ее шее. Борется с невидимым монстром.
Дает мне имя.
— Ты всегда это носил? — Звук моего голоса заставляет Артура прекратить борьбу.
— Что? — Он пытается опустить взгляд на свою испачканную и дырявую футболку.
— Кольцо. — Я делаю жест в сторону его руки. — Ты всегда его носил?
Он кивает, сжимая руку в кулак, позволяя нам обоим увидеть его верхнюю часть. Как я и ожидал, это безвкусное кольцо низшего класса. Широкая золотая полоса, покрытая гравировкой, которая окружает большой, явно поддельный, красный камень.