Медлить было нельзя. Нерон наконец понял, что пора прервать свой неаполитанский отдых. По пути в Рим взгляд императора случайно упал на какое-то придорожное надгробие. Он тотчас повеселел и воздел вверх руки жестом благодарственной молитвы. Ибо надгробие было украшено рельефом: римский всадник топчет галльского воина. Император счел это добрым знаком.
Казалось, такое предзнаменование должно само собою разрешить все проблемы, предотвратить всю опасность. И Нерон тотчас по приезде в столицу снова отодвинул от себя вопросы государственного порядка. Он даже не созвал заседания сената. Провел только спешное совещание с несколькими сановниками во дворце. Остаток дня он посвятил осмотру и испытанию водяного органа, который недавно сконструировал механик Ктезибий из Александрии. Ночью, правда, Нерон приказал сенаторам собраться в дворцовых комнатах. Но вышел к ним только затем, чтобы детально объяснить конструкцию необыкновенного инструмента и похвастаться, что лично внес в механизм некоторые улучшения. Император заявил:
— В ближайшие дни я покажу это в театре, если только Виндекс позволит!
Однако в ближайшие дни грянул гром: от империи откололась Испания! Гальба, наместник Ближней Испании, официально и публично высказался против Нерона, а за ним последовали: Отон, наместник Лузитании, и Цецина, управляющий Южной Испанией.
Виндекс еще до начала мятежа уговаривал Гальбу стать во главе движения. Гальба был одним из немногих оставшихся в живых потомков старой римской аристократии и пользовался большим авторитетом как в Риме, так и во многих провинциях. Но старик колебался. Ему было уже семьдесят три года, в этом возрасте нелегко идти на немалый риск гражданской войны. Он собрал совет из своих друзей и высших офицеров. Дискуссию прервал командир личной охраны Виний:
— Ведь уже само обсуждение вопроса об отказе повиноваться императору — это выход из повиновения!
Он был прав. За гораздо более мелкие проступки многие сенаторы уже поплатились жизнью. Гальба знал, что и он может в любой день получить смертный приговор, хотя бы в силу своего происхождения, богатства, авторитета. По существу, выступая против Нерона, он рисковал немногим.
Второго апреля в Новом Карфагене, нынешней Картахене, состоялся большой митинг римских воинов и граждан. Гальба взошел на трибуну, на которой поместили изображения всех выдающихся лиц, убитых по приказу Нерона. Едва он появился, толпа издала могучий крик:
— Salve Imperator! Salve Caesar!
Старый полководец ответил на это приветствие речью, в которой перечислил преступления и безумства Нерона. В заключение он сказал:
— Я готов служить родине, которая в опасности, своим опытом и осмотрительностью. Однако не могу считать себя императором. Я всего лишь легат сената и римского народа!
В Испании лихорадочно начали вооружаться. Однако силы, которыми мог располагать Гальба, были невелики. Его сторонники пытались повлиять на настроение людей довольно изобретательными приемами:
— Нового императора Рим получит из Испании!
Все это практически мало что дало бы, если бы Нерон энергично принялся за дело. Он, однако, медлил. Правда, известие о мятеже в Испании он встретил взрывом бешенства. Опрокинул стол, за которым сидел, разбив при этом свои любимые вазы; потом упал на пол и долго находился в таком положении, словно потеряв сознание. Старая кормилица пыталась его утешить, говоря:
— Ведь многим властителям пришлось пережить что-то похожее!
На что Нерон ответил ей:
— Но мне пришлось столкнуться с тем, что еще никто не переживал. Я теряю власть при жизни!
По распоряжению императора сенат объявил Гальбу врагом народа и конфисковал все его имущество. Нерон, обрадованный столь замечательным пополнением казны, сказал своим друзьям:
— В сущности, я еще заработаю на этих мятежниках!
Однако мало кто пожелал приобрести выставленное на продажу имущество Гальбы. Зато поместья Нерона в Испании, конфискованные Гальбой, раскупались хорошо и быстро.
Несмотря на опасность положения, Нерон занимался, как и ранее, пиршествами, гулянками, пением. Но темой его песен теперь часто становились издевки над обоими бунтовщиками. В столице кружили слухи, что император в тишине вынашивает преступные планы, достойные матереубийцы: он вызовет в Рим всех наместников провинций и велит их убить; сенаторы будут отравлены во время пиршества; город подожгут вторично, а на его жителей Нерон напустит диких зверей.
Многие из этих сплетен наверняка были делом врагов империи и сторонников Гальбы, которые втихую уже действовали в Риме. Передававшиеся из уст в уста все более красочные сплетни производили огромное впечатление. Постепенно от Нерона отступились все. Точно так же действовали против императора и рассказы о вещих знамениях, будто бы предвещающих его гибель.